День полнолуния

«Местное население тут не помощник, — размышлял он про себя. — Сами-то, понятно, давно с катушек съехали под чутким руководством этого Сранакуша. Только масла в огонь подливать будут. А Саню спасать надо, по всему видно, ухайдакали мужика».

— Ну так вот, повязали потом экстрасенса этого долбаного. И знаешь, че оказалось? Он же, гад, домину себе в Швейцарии отгрохал — все на добровольные взносы своих приспешников. Вот оно как, а ты говоришь — мистика. Тьфу!

— Нет, он не аферист, — убежденно возразил Тагильцев. — Может быть, он человек подлый, жестокий — с этим я не спорю. Возможно, он лжет мне из каких-то своих побуждений. Но он действительно обладает сверхспособностями…

— Это с чего ты взял? — скептически скривился Миша. — Потому что он тебя обкурил чем-то и пару фокусов показал?

— Не только, — качнул головой Тагильцев. Он чуть приподнялся и посмотрел на Мишу покаянно. — Послушай, ты меня извини. Я с самого начала не был с тобой честен. Наплел что-то про кризис среднего возраста…

— Да ладно, — отмахнулся Миша. — Че думаешь, я купился, что ты на край света поперся решать какие-то там вопросы бытия? Как говорится, слепому ясно, что тут замешана любовь.

— Любовь… — горько пробормотал Тагильцев. — Мы вот все так часто про нее говорим, считаем себя очень знающими, опытными, циничными. А как прижмет, оказывается, что ни черта мы всю жизнь не понимали.

Он снова отхлебнул из миски со странным пахучим чаем и начал свой рассказ:

— Я, понимаешь, может, в детстве книжек каких начитался: рыцарство, романтика, все дела… Или мозги у меня набекрень были с самого рождения. Я не знаю. Но вот всегда казалось, что это все… — он неопределенно покрутил пальцами, — ну… несерьезно, что ли. Что вот когда встретится женщина, которая предназначена мне судьбой… глупо звучит, я знаю, но иначе не скажешь. Так вот, мне всегда казалось, что я это почувствую. Ну там колокол какой-то в голове ударит. И я все ждал, ждал… И ничего. Вот встречаюсь с какой-нибудь девушкой, вроде и нравится она мне. И я ей не противен, а… не щелкает. Понимаешь?

— Пф, очень даже! — заверил Миша, усмехнувшись в бороду. — Отлично тебя понимаю, брателло! Была как-то у меня одна зазноба… Ну ладно, это потом. Ты дальше рассказывай!

— На одной даже почти женился, — продолжал Александр. — Договорились уже почти, она платье заказала. А я смотрю на нее и понимаю, что у меня это платье больше эмоций вызывает, чем она.

— А че за баба-то? — заинтересовался Миша. — Известная?

— Не скажу, — отмахнулся Тагильцев. — Еще напишешь потом куда-нибудь.

— Обижаешь! — взревел Миша, гордо выпятив вперед живот. — Да я… Да чтоб про друга…

— Ну, не важно, актриса одна, — все-таки не раскололся Александр. — Какая теперь разница? Все равно все оказалось — не то. А как-то раз ехал вечером из области домой после встречи с важным клиентом. Смотрю, девчонка какая-то голосует на обочине. Ну я и решил ее подвезти — поздно уже было, дорога пригородная, до ближайшего поселка далеко. Притормозил, а она дверь приоткрыла, забралась на сиденье и говорит: «За все — сто долларов». А я так растерялся, не понял сначала. «За что, — спрашиваю, — сто долларов?» А она: «Ты что, идиот? Как это, за что?»

Миша всеми силами пытался сдержаться, но не устоял, закатился хриплым заливистым смехом.

— Ой, брат, не могу. Ну ты наивный чукотский юноша. Подожди, так это что, она и оказалась той, от которой у тебя щелкнуло?

Тагильцев нахмурился, сжал губы, отвернулся. И Миша, мысленно выругав себя за несдержанность, примирительно просопел:

— Сань, ну ладно тебе, слышь? Ну извини дурака. Сам понимаешь, история уж больно…

— Да понимаю я, — отмахнулся Александр. — Потому и не хотел тебе ничего говорить с самого начала. Но теперь что уж… — Немного помолчав, он продолжил: — Я, конечно, тут же хотел ударить по газам и уехать. Но она как вцепилась: Рафик, говорит, меня попишет, если пустая вернусь. Ну, сутенер ее, видимо. Я так взбесился — попал, блин, в ситуацию. Предложил просто денег ей дать, чтоб отвалила. А она говорит — слишком скоро вернусь, не получится. В общем, слово за слово, доехали мы до Москвы, хотел высадить ее на остановке и тут понял, что наличных у меня при себе нет. И снять негде уже, поздно. Так и получилось, что привез я ее к себе домой.

— Мда… — пробормотал Миша, про себя поражаясь, как это можно было купиться на такой дешевый развод.

Но вслух ничего говорить не стал, видно было, что для Александра эта история — может быть, самое важное, что было с ним в жизни.

— Я только в лифте ее как следует рассмотрел, — продолжал Тагильцев. — Изможденное худенькое лицо, бескровные губы, щербинка между передних зубов, светлые, тонкие, невесомые волосы. В ней была какая-то хрупкость, надломленность. Вся она похожа была на бабочку, жалкого летнего мотылька, с облетевшей пыльцой на истонченных крыльях. Глаза у нее светло-голубые, прозрачные, но зрачки, вероятно, так расширились в полумраке после яркого света, что взгляд казался черным, пугающим, манящим.

— Тут-то у тебя и щелкнуло, — вставил Миша.