День помощи (СИ)

Стройка на окраине российской столицы замерла несколько недель назад, с того самого дня, когда вывеска "Нефтьпрома" но воротах сменилась на бело-сине-красную эмблему "Росэнергии". Когда здесь только закладывали фундамент нового нефтеперерабатывающего завода, это место посетили первые лица государства, в том числе глава правительства и мэр Москвы, а в прессе несколько дней царил ажиотаж. Еще бы, предприятие, оснащенное по последнему слову техники, полностью автоматизированное, отвечающее всем требованиям экологического законодательства, ужесточавшегося с каждым годом, и уже ставшего причиной закрытия многих заводов и фабрик в самых разных уголках страны. В прочем, оживление здесь царило недолго, и уже полгода назад все работы остановились. А теперь на стройплощадке опять кипели страсти, вот только они не имели ничего общего со строительством.

– Всем нам хана, мужики, – вещал взобравшийся на бульдозер, чтобы его мог видеть каждый из собравшихся, человек в спецовке и оранжевой пластиковой каске. Сейчас работяга, немолодой, грузный, яростно топорщивший пышные усы, здорово напоминал почившего в бозе вождя мирового пролетариата, причем не только повадками, но и речами. – Стройку закрывают, а нас всех – погнанной метлой под зад! Этот участок "Росэнергия" уже продала какому-то частнику под автостоянку! Не нужны мы больше, мужики, так то!

Толпа, сотни полторы крепких мужчин разных возрастов, одетых в такие же рабочие спецовки и, в большинстве своем, носившие еще и защитные каски, отозвалась разъяренным гулом, над головами взметнулись сжатые кулаки.

– А долги? – растерянно спросил один из трудяг, стоявший в первом ряду. – Нам зарплату четвертый месяц не могут полностью выдать. Мне, вот, пятьдесят "кусков" должны, а кое-кому и все сто. Что ж теперь, все спишут?

– Хозяин у нас теперь другой, – оратор указал на украшавшую неоштукатуренную стену ближайшего корпуса эмблему: – О, "Росэнергия", мля! А они по чужим долгам отвечать не подписывались. А Берквадзе, тот вообще на нарах парится, и точно платить нам не станет. Так что не светит нам ничего, мужики, точно говорю!

– Почем знаешь, Максимыч? – крикнул кто-то из первых рядов. – Может, брешут? Зачем им нас выгонять?

Словам прораба, человека уважаемого, к тому же, больше прочих общавшегося с начальством, здесь привыкли верить. И все же не каждый мог принять, как данное, весть о грядущем увольнении. И многие, впервые узнав об этом по слухам и туманным намекам, в пали в отчаяние. Но нашлись и те, кого, напротив, охватила дикая злоба, жажда боя, передавшаяся и большинству их товарищей, теперь подбадривавших друг друга революционными лозунгами. Иного им, собственно, и не оставалось.

– А зачем им тебя держать, Павло? – с сарказмом отозвался оратор, отыскав в толпе взглядом того, кто задал полный надежды вопрос. – Нефть кремлевские шишки лучше на Запад толкнут, и бензин там же купят, из нашей, мать их, нефти, и за наши же денежки. А здесь им нефтеперегонные заводы и на хрен не нужны, а, значит, и мы с тобой тоже не нужны. Была бы вышка буровая в тундре, да труба, чтоб до самой границы, и "бабки" им так в карман и потекут. Короче, все, братва, баста! – Максимыч резко рубанул воздух мозолистой ладонью: – Поменялся хозяин, так что всем нам теперь точно трындец!

Толпа заревела, выплескивая в этом крике всю свою злобу, все разочарование. Обычные трудяги, они вдруг оставались без средств к существованию, в один миг лишившись работы, а это означало, что придется голодать их женам и детям, надеявшимся на своих кормильцев.

– Я сам все слышал, – продолжал Максимыч, надсаживая голос, чтобы перекрыть стоявший над стройплощадкой гул. – Вчера сюда "шишки" из "Росэнергии" приезжали, ходили, по сторонам смотрели, а потом так и сказали, мол объект нерентабельный, в строй не введен, а рабочим зарплату платить приходится. Ну, побазарили они меж собой, а потом один, самый главный, и говорит, что, дескать, надо в таком случае все работы свернуть, а заодно и сокращение штатов провести, чтобы расходы уменьшить. Вроде как они сейчас и так в убыток работают.

– А то, – гневно воскликнул громадный, точно скала, бородач, на могучей груди которого брезентовая роба едва не лопалась по швам. – Буржуям задницы лижут, нефть по дешевке продают, чтобы выслужиться, так если еще и нас содержать, оно понятно, никаких денег не хватит. Педерасты галстучные, мать их!

За спинами собравшихся на стихийный митинг строителей распахнулись ворота, и на площадку втянулся небольшой – всего две машины – кортеж, остановившийся чуть поодаль. Группа хорошо одетых мужчин с кейсами и кожаными папками подмышкой, выбравшись из обтекаемого приземистого "Мерседеса" и угловатого фордовского внедорожника, в нерешительности замерла, наблюдая за кипящими страстями. Однако давно уже позабывшие о работе люди, изрядно напуганные и разозленный нерадостными новостями, пока не замечали пришельцев, вокруг которых уже сомкнулось жиденькое кольцо из местной охраны.