День Рождения

Ну да ладно. Первое сентября. Последний урок. Все предыдущие уроки мы громко говорили, смеялись и обменивались впечатлениями о прошедшем лете. В классе стоял постоянный гул на всех уроках. Учителя не обращали на это внимания. Раньше было гораздо хуже. Раньше их могли оскорбить, ударить или кинуть в них что-нибудь. А мы были интеллигентной публикой, почти ботанами по сравнению с теми, что ушли. Так что они не парились особо, а кто-то даже просто сидел и читал книжку, ожидая, когда кончится урок. Иногда только делали нам замечания, когда мы переходили на крики и бурный смех.

– Ребята, директор ходит по школе. Тише, пожалуйста. Вам оно надо, чтобы она зашла? Мне вот нет.

Так вот, сидим мы на биологии. Я на последней парте, все уже со всеми обсудил. Походил по классу. A биологичка была новая. Нет, она пришла еще в прошлом году и поняла, что было со школой раньше, но почему-то решила добиться от нас дисциплины в первый день учебы. Наивная. В общем, она была уже красная, как помидор, пытаясь нас угомонить, призвать к порядку и усадить на места. В классе было броуновское движение. Смотрю я на этот помидор, и вдруг в окно стучит кто-то. Я смотрю в окно и, не сдерживая себя, в голос кричу, хотя понимаю, что они меня за закрытым окном не слышат:

– Ба! Какие люди!

Толян и Тима висят в окне, на карнизе, со стороны улицы. Первый этаж же. И руками мне машут, типа открывай окно. Ну я открываю и… вылетаю в окно моментально, потому мои дружбаны ловко и технично вытягивают меня в четыре руки из класса через окно на улицу и аккуратно ставят на землю, бережно поправляя съехавшую от таких перемещений форму.

– Миха, здорова! Какие дела? А? Пошли гулять, мы все, отучились в путяге уже, – говорит мне Толян.

– Да, Мих, давай закругляйся! Гулять пошли! – вторит ему Тима.

В этот момент в окне появляется уже бордового цвета лицо биологички, и она каким-то фантастическим фальцетом, сродни сирене скорой помощи, орет:

– Краснов, ты что тут устроил? Марш обратно в школу, быстро!

– Слышь, коза, закрой варежку, иначе я тя враз урою, прямо щас, поняла? – это Толян пояснил биологичке, что с ней будет, если она не замолчит.

Так как она прекрасно знала, что он это легко может сделать, и, поняв, что перегнула палку с криками, резко замерла и начала тотально белеть.

– Не видишь, мы со своим другом базарим, так что окно закрой и вали отсюда, не мешай, – спокойно пояснил ей Толян.

Толян был спокоен и уверен в себе, он был крепок, опасен, и биологичка для него была всего лишь маленькой слабой женщиной по сравнению с теми трудностями и опасностями, с которыми он успешно разбирался на улицах нашего района. И это знали все: участковый, наша директриса и все учителя в школе. Да и почти все в районе знали Толяна и его подвиги. Вдобавок его отец был ментом, ну так, к слову.

Биологичка, белая, как мел, не произнеся ни слова, аккуратно закрыла окно и пошла куда-то вглубь класса. Нам уже не было видно, куда она там пошла.

– Давай, Мих, бери сигарету. Как у вас все прошло-то сегодня в школе, а?

Вот так мы стояли, курили и обсуждали наши детские, по сути, проблемы, смеялись.

Мы были разные, но мы были друзьями. Они не раз выручали меня на улицах нашего района и в школе, когда мы еще все учились вместе.

Просто мы немного рано повзрослели в то непростое время.

ИЗО

Так случилось, что учился я не только в обычной школе, но еще и в художественной. Это значит, что рисовал я неплохо, а для школьника – и вовсе изумительно. Портрет любимого футболиста – легко, картинку из мульта – да запросто. Воинов всяких, музыкантов или запрещенную в то время эротику – без проблем.

Вот сижу я на последней парте и ваяю на всех этих тетрадях, линейках деревянных и даже на школьной форме. А вокруг меня наши хулиганы и другие заказчики. Звонок на урок. Урок физики должен был быть. Все расселись, кроме хулиганов. Те как сидели вокруг меня, так и сидят, кто как: кто сбоку, а кто и вовсе задом к доске.

Я сделал паузу. Перестал рисовать и замер. Типа урок и все такое.

– Мих, ты че остановился? Давай-давай, рисуй, нормально получается. Ты че?

– Так физика же! – намекаю, что учеба вроде.

– Забей, Мих! Давай рисуй! Смотри, сколько у тебя еще на сегодня, а надо успеть еще Пашке нападающего сваять на куртке.

– Ну ладно, как скажете, ребята, я дальше рисую, – отвечаю коллективу заказчиков и самых верных почитателей моего творчества, расположившихся вокруг меня.

– Мы тебя отмажем, если че! – коллективно успокоили меня хулиганы различными фразами и убедительными жестами.

Урок идет, я рисую. Физичка что-то рассказывает, и на последние парты – ноль внимания.

Подошла очередь вызывать к доске. Одного вызывает, потом другую, и тут:

– Краснов, к доске!

Не вставая с места и не поворачиваясь, через плечо, верзила по кличке Манка громко произносит:

– Татьян Иванна, Краснов занят щас, он не может пойти, в другой раз давайте!

Физичка, понимая, что ей еще вечером идти домой по району, который населяли многочисленные крокодилы, включая тех, что сидели вокруг меня, глубоко и обреченно вздохнув, произнесла:

– Хорошо, тогда к доске пойдет…