День середины лета

Да и что такого случилось-то, в самом деле? Глупая выходка пьяного мужчины… Это вовсе не значит, что она, Илл'а, Таргела хоть немного привлекает! Возможно, и любая бы сошла на ее месте…

И хвала Богиням, что дело не зашло дальше краткого поцелуя!

Спасибо Илану…

Горько. И очень… унизительно, если подумать…

Следующие три дня, впрочем, лекарке было не до раздумий, ибо упрямица Сола, а за нею следом и Рыж, свалились с подозрительной лихорадкой, в которой Илл'а без труда опознала уже знакомую чужеземную хворь.

Хорошо, хоть в деревню эти двое после возвращения не выходили! Всеобщего островного мора юная жрица сейчас никак не осилила бы…

И без того сидела сутками над больными, редко даже нос высовывая из келий!

Илан таскал ей сладкие пироги да горячий травяной чай. Развлекал болтовней, подавал повязки и склянки с лекарством. Читал книги больным и записывал все об их состоянии в отведенную специально для этого Илл'ой тетрадь…

Таргел лишь заглядывал мельком — спросить у воспитанника, как идут дела.

Девушке за все время не сказал он ни слова…

И это было больно, действительно больно…

Несправедливо.

Глупо.

А ведь она по нему скучала!

Теперь, когда Эдан вновь отстранился, сделался отчужден и холоден, словно в первые дни их встречи, Илл'а с острой, болезненной ясностью осознала, как сильно успел он приучить ее к своим прикосновениям и улыбке. И ей отчаянно не хватало мимолетных касаний при разговоре, и дружеского пожатия руки, и мягких утешающих объятий — даже просто легкой болтовни за ужином! И того, как он держал ее за локоть, если спотыкалась с непривычки на кочках. И как гладил, словно ребенка, по волосам, когда она рыдала после кошмаров. И как вел за руку в темноте пещерной лестницы… И как смеялся над ее историями — бесшабашно и весело, будто сбросив ненадолго груз забот и возраста с плеч…

Спустя три дня пациенты быстро шли на поправку.

А девушка все больше впадала в тоску.

Давно не чувствовала себя Илл'а настолько одинокой и покинутой!

Бесполезной и ненужной.

Не знающей, куда себя деть…

Ища хоть какое-то занятие, она перетрясла свой вещевой мешок. Пересмотрела и перебрала все лекарства. В который раз перестирала всю одежду — и даже решилась, в конце концов, сделать то, что всегда ненавидела: привести в порядок свой потрепанный храмовый балахон.

Вытряхивала прямо на кровать содержимое многочисленных тайных кармашков — и нащупала вдруг что-то непривычное…

Медальон Таргела! А ведь совсем о нем позабыла!..

Потускневший от времени серебряный кругляш висел на порванной цепочке, столь массивной и прочной, что Илл'а изумилась, как вообще мужчине удалось ее разорвать. Скрывающего полога больше не было — словно выгорел он от избытка силы. Но что-то другое, Илл'е знакомое лишь смутно, держалось за вещицу цепко и намертво.

Она долго держала медальон в ладонях — и смотрела. Просто смотрела, не решаясь открыть. Ее руки знали, как: подушечки пальцев осторожно касались потайной пружинки. Но открыть — значит найти еще один ответ. Здесь, сейчас… Готова ли она к этому?

Пальцы сжались, пружинка щелкнула.

Медальон раскрылся.

И сердце девушки застыло.

Краски выцвели, но лица на портретах были узнаваемы.

Он так юн! Без жестких складок у губ, без холода в подозрительно прищуренных глазах… Он открыт миру и улыбается так по-мальчишески радостно!..

Она же… Она Илл'ыно отражение.

Те же зеленые глаза с лукавой искоркой. Та же широкая улыбка во весь рот — с задором, и насмешкой, и пакостливым хитрым бесенком…

Точно такой и сама юная жрица бывала всего год-два назад — еще беспечная, жизнелюбивая, не доведенная редкими тогда снами до полубезумия…

Художник был воистину талантлив!

Он передал их лица с поразительной живостью.

Так, что невозможно перепутать. Невозможно не поверить…

А значит, Эдан узнал Илл'у с первой минуты!..

"Я была права… Все это время — права…"

Но вместо радости тоска вдруг охватила ее. Тоска и понимание.

"Лая мертва…"

"Ты — не она, и никогда ею не будешь…"

Впервые Илл'а чувствовала себя самозванкой.

Безнадежная горечь затопила сердце. Горечь — и внезапное смирение.

Каково было Таргелу смотреть все это время на нее — нелепую, чужую девочку — и видеть лицо дорогого ему человека? Но и знать, что это только лицо?..

Что никогда-никогда ему не вернуть прошлое?..

В тот день впервые все собрались к общей трапезе. Еще слабые и бледные, но уже с отменным аппетитом, Рыж с Солой. Скучающе-рассеянный Илан…

И они двое.

Понурые и молчаливые.

С совершенно одинаково хмурыми лицами.

Илл'а знала, как ей следует поступить. Решиться было трудно, очень трудно!

Но так, как сейчас, продолжаться не может. Это стало просто невыносимым!

Когда ужин подошел к концу, она не позволила себе больше сомневаться.

— Таргел, подожди, — преградила ему дорогу.

Очень неохотно он замер у двери, глядя вслед тактично сбежавшим сотрапезникам с тоской и плохо скрываемой завистью.

— Я не займу тебя надолго, — угрюмо заверила Илл'а.

И, не давая себе шанса передумать, протянула ему медальон на раскрытой ладони.