День середины лета

Юноша буркнул что-то — и Илл'а решила принять это за согласие.

Ей сейчас было не до его переживаний.

Таргел теперь бессмысленно смотрел в потолок, кажется, совсем потеряв связь с реальностью…

Илл'а быстро промыла раны на его ногах травяным отваром. Поморщившись, взялась за прокаленную иглу, быстрыми стежками стягивая края…

Первых уколов мужчина даже не заметил. Но затем вдруг дернулся, вскрикнул от боли да изумления. И опять… Кажется, это привело его в чувство…

— Как… странно, — выдавил с хриплым смешком, и это были первые осмысленные слова, что лекарка от него сегодня услышала. — Я уже почти забыл, каково это… когда больно…

— Что ж, вот ты и пришел в себя, — хмыкнула Илл'а. — Жаль, немного не вовремя… Я еще не закончила… Выпей-ка!

Воду с зельем он выхлебал тяжело и жадно — давясь, разливая и кашляя. Да кривясь затем от горького послевкусия.

Илан, уже совладавший с собой, держал его за плечи, пока лекарка заканчивала перевязку.

— Вот так, молодец, — разговаривала она, словно с ребенком. — Здесь уже все хорошо, милый. Давай-ка дальше разденем тебя, и посмотрим, что к чему…

Взгляд Таргела был по-прежнему туманным, рассеянно кривились губы — то ли в гримасе, то ли в усмешке. Но после ее слов он резко вывернулся из рук воспитанника, а улыбка вдруг стала шальной, широкой и яркой.

— Ах, Илл'а, Илл'а… — пробормотал мужчина вкрадчиво, с незнакомыми урчащими нотками. — А ты смелая, моя храмовая малышка…

— А ты, я вижу, хлебнул чужой силушки, — фыркнула она добродушно, пытаясь вытащить из рукавов его руки, ставшие внезапно неловкими.

Правую упрямо сжимал он в кулак, отчего это никак не удавалось.

— Да ты, кажется, просто… пьян! — наконец, догадался Илан, и расхохотался с внезапным облегчением.

Но Таргел на него и не глянул.

Его глаза опять не отрывались от лекарки — и смотрел он так странно, жарко и пристально, что девушке становилось неловко.

— Давай же, разожми пальцы! — тихонько увещевала она. — Ну что там у тебя такое?..

— Кое-что твое, Снежинка… — еле слышно признался он. — Я не мог потерять его, ты же знаешь…

Кулак, наконец, разжался, выпуская медальон на порванной цепочке. Илл'а едва успела его поймать.

— И ты не теряй его больше, ладно?.. — прошептал Таргел, улыбнувшись как-то очень светло и мягко.

У девушки задрожали руки. Но она лишь молча кивнула, быстро спрятав неожиданный подарок в тайный кармашек балахона.

— Вот и хорошо! — улыбка его стала загадочной. — А теперь иди сюда, — поманил ее пальцем. — Ну же, Илл'а… — настойчиво потянул на себя, заставив наклониться близко-близко…

И вдруг… обхватил руками ее лицо. Губами поймал ее губы — резко, нетерпеливо, жадно.

Изумление, восторг и ужас охватили девушку.

Но тело само уже подалось навстречу. Рот приоткрылся, разрешая поцелуй, даже требуя… Пальцы нетерпеливо заскользили по мужским плечам, дрожа и обжигаясь теплом кожи.

Жар опалил Илл'у всю — от щек до кончиков пальцев…

И… все исчезло так же быстро, как и началось.

Эдан обмяк с каким-то удивленным, хриплым вздохом.

— Завтра ты мне спасибо скажешь, наставник, — заботливо похлопал его Илан по щеке, аккуратно убрав в карман использованную иглу с сонным зельем. — Ну… вы оба мне спасибо скажете, наверное… — добавил уже не столь уверенно, поймав разочарованный и разъяренный Илл'ын взгляд.

* * *

К несчастью, юный лорд не ошибся: уже следующим утром Илл'а жалела о том, что случилось…

Таргел проспал весь день и всю ночь — и раны его за это время, к великому Илл'ыному изумлению, почти затянулись. Будто и не Гильдия искорежила когда-то его плоть, но сами светлейшие жрицы провели тайный обряд Перерождения!.. Видать, не прошло даром наполнение чужой силой — что-то неуловимо поменялось в нем под ее воздействием. Временно ли, навсегда — жизнь покажет…

А пока, словно одержимая, лекарка стерегла сон мужчины, не в силах полностью изжить вчерашний ужас. Накануне Илан с Рыжем искупали да одели его — и девушка осторожно разделяла гребнем длинные светлые волосы, пальцами перебирала пряди, плела косу, медленно проводила по скулам, бровям, губам, изучая лицо светловолосого лорда, вспоминая поцелуй. Пугливо замирая от своей неслыханной дерзости…

Лишь перед рассветом сморила ее усталость прямо в жестком деревянном кресле.

А разбудили Илл'у голоса: тихий разговор и суховатый мужской смех.

Илан улыбался до ушей, с любопытством что-то выспрашивая у очнувшегося наставника, — и тот рассказывал, слегка посмеиваясь в ответ… Но так и замер, стоило ему заметить, что лекарка очнулась.

Улыбка медленно сползла с его губ. Глаза впились в Илл'ыно лицо, словно ища, не находя чего-то, — и застыли, заледенели…

Тревога жаром опалила щеки девушки.

— Я вижу, тебе уже лучше… — выдохнула она отрывисто и нервно.

— Да, я в порядке, — сухо проговорил он. — Тебе стоит пойти к себе, отоспаться.

Это не походило на просьбу — скорей уж на холодный приказ.

Подкрепленный настороженным и откровенно неприязненным взглядом…

Не в силах сдерживать обиду, Илл'а предпочла послушаться и сбежать поскорее.

Помнил ли он о том, что случилось?

Наверняка помнил! Иначе откуда такая перемена?