День Шакала

Его снова охватил страх. А вдруг этот интеллигентный убийца попытается заткнуть ему рот прямо сейчас? Хотя, вряд ли. Когда полиция займется делом, то быстро узнает о визитах светловолосого англичанина в этот дом еще до того, как тому представится случай воспользоваться винтовкой, лежащей в чемодане. Казалось, Шакал читает его мысли. Он улыбнулся:

- Не беспокойтесь. Я не причиню вам вреда. Кроме того, я полагаю, вы далеко не глупы и приняли меры предосторожности, чтобы обезопасить себя от возможности быть убитым своим клиентом. Через час вам, вероятно, позвонит приятель, и, если вы не ответите, он прибудет забрать тело. Или письмо, оставленное у адвоката, которое вскроют в случае вашей смерти. Для меня убить вас - значит создать себе еще больше проблем.

Госсенс был явно озадачен. Он действительно хранил у адвоката письмо, которое должны вскрыть в случае его смерти. В нем указывалось место позади дома, в саду, где следует искать камень, под которым лежала коробка со списком клиентов Госсенса. Сегодня там значилось только одно имя - имя долговязого англичанина представительной наружности, называвшего себя Дагганом. Все это было своего рода страховкой.

Шакал посмотрел на Госсенса спокойным понимающим взглядом.

- Правильно? Я так и думал, - сказал он. - Пока вы в безопасности. Но я убью вас без колебания, если вы хоть кому-нибудь обмолвитесь о моих визитах к вам и о сделанной мною покупке. Хоть кому-нибудь. Если вам дорога ваша жизнь, то забудьте обо мне сразу же после того, как я покину ваш дом.

- Мне все ясно, мсье. Моя работа обязывает к этому. Я бы только хотел сказать, что такого же благоразумия я ожидаю и от своих клиентов. Вот почему я вытравил кислотой номер со ствола вашей винтовки.

Англичанин улыбнулся:

- Тогда мы понимаем друг друга, мсье Госсенс.

Через минуту дверь за ним закрылась, и бельгиец, столько знавший об оружии и оружейниках, но так мало о Шакале, вздохнул с облегчением и пошел в кабинет пересчитать деньги.

Шакал не хотел, чтобы персонал отеля видел его дешевый фибровый чемодан и, несмотря на то, что опаздывал к обеду, сел в такси и отправился на вокзал. Там он оставил чемодан в камере хранения и лишь после этого вернулся в центр города. Не скупясь в средствах, англичанин пообедал в "Сине", желая отпраздновать окончание подготовительного периода во Франции и Бельгии, а затем вернулся в отель "Амиго", чтобы упаковать вещи и заплатить по счету. Он переоделся и вышел из номера. На англичанине был прекрасно скроенный костюм в клетку и плотно прилегающие темные очки. За ним к такси спустился швейцар с двумя чемоданами фирмы "Вуито".

Шакал стал беднее на тысячу шестьсот фунтов, но при этом у него появилась винтовка, лежавшая в камере хранения на вокзале, и три прекрасно подделанных документа, находившихся во внутреннем кармане костюма.

Самолет вылетел из Брюсселя в четыре с небольшим, и хотя в лондонском аэропорту один из его чемоданов был тщательно осмотрен, ничего особенного найдено не было, и к семи он уже брился в своей собственной квартире перед тем, как отправиться на обед в Уест Энд.[15]

Глава 8

К несчастью для Ковальского, ему не пришлось звонить с почты в среду утром; в противном случае, если бы ему было дано такое задание, он бы опоздал на самолет. В окошечке его ждала почта для мсье Пуатье. Он забрал пять конвертов, запер их в стальной чемоданчик и поспешил в отель. К половине десятого он передал письма полковнику Родену и был отпущен в номер отсыпаться. Его следующее дежурство начиналось в семь вечера и должно было проходить на крыше.

Он задержался у себя только для того, чтобы взять свой кольт-45 (Роден никогда бы не разрешил вынести его на улицу) и засунул его в кобуру, висевшую на плече под пиджаком.

Поляк специально заказывал мешкоподобные костюмы, чтобы они скрывали не только его могучий торс, но и все другие дополнения к фигуре. Он взял также моток лейкопластыря и берет, купленный за день до этого, и положил в пиджак. Туда же Ковальский всунул свои шестимесячные сбережения во французских франках и итальянских лирах. После этого он вышел, закрыв за собой дверь.

Сидевший на этаже дежурный посмотрел на него снизу вверх.

- Мне приказали позвонить, - сказал Ковальский, указав пальцем вверх в направлении девятого этажа.

Дежурный ничего не сказал, безучастно взирая на поляка. Ковальский вошел в лифт, и немного погодя он уже стоял на улице, надевая большие темные очки.

В кафе через дорогу сидел мужчина с номером "ОГГИ". Он на секунду опустил журнал и изучающе посмотрел в сторону Ковальского. Тот пытался поймать такси. Но машин не было, и поляк направился к углу квартала. Человек с журналом вышел из кафе и двинулся по тротуару. Небольшой "Фиат" вынырнул из линии припаркованных автомобилей в начале улицы и затормозил рядом с ним. Человек юркнул в машину, и она медленно двинулась за поляком. На углу Ковальский поймал такси и рявкнул водителю: "Фьюмичино".