День Шакала

Ему удалось перевестись в Индокитай, и спустя год Роден был уже командиром роты, чувствуя себя счастливым среди людей, которые думали и говорили так же, Как и он. К тому же только война открывала молодому сыну сапожника перспективы, о которых он не мог и мечтать в гражданской жизни. По окончании Индокитайской кампании Родену было присвоено звание майора, и, после года разочарований, проведенного во Франции, он был направлен в Алжир.

Вывод французских войск из Индокитая и год жизни во Франции превратили скрытую обиду Родена во всепоглощающую ненависть ко всем чиновникам и коммунистам, которые были для него одним и тем же. Только военная власть, считал он, сможет уберечь Францию от того предательства и лести, которые насквозь пропитали все ее общество. Только Армия сможет истребить эти пороки.

Как и многие другие боевые офицеры, которым доводилось видеть смерть своих людей и хоронить изуродованные трупы тех, кто был захвачен в плен, Роден преклонялся перед солдатами, видя в них настоящих мужчин, бойцов, жертвующих своей жизнью ради того, чтобы в далекой родной стране буржуазия могла жить в мире и спокойствии. И когда после восьми лет кровавых боев в лесах Индокитая он узнавал о недовольстве гражданского населения Франции действиями Армии и об упреках в ее адрес со стороны левых интеллектуалов в таких мелочах, как применение пыток, это вызывало у него гнев и возмущение. А отсутствие возможностей изменить сложившееся общественное мнение доводило Родена до слепой ярости. Он был убежден, что при достаточной поддержке гражданских властей на местах, правительства и всего французского народа Армия все же смогла бы одержать победу во Вьетнаме.

Вывод войск из Индокитая был массовым предательством тех тысяч прекрасных парней, которые погибли на этой войне, очевидно, ни за что. Роден просто не мог себе представить большего предательства. Позже, в Алжире, он столкнется с еще более преступными, на его взгляд, действиями французского правительства. Но тогда, весной 1956 года, Роден покидал берега Марселя с чувством радости и надежды, убежденный в том, что в далеких алжирских горах осуществится, наконец, мечта всей его жизни - апофеоз французской Армии в глазах всего мира.

Два года ожесточенных смертельных боев несколько поколебали его уверенность. В действительности сломить мятежников оказалось сложнее, чем Роден предполагал вначале. Сколько бы врагов ни погибало от рук солдат, сколько бы деревень ни сжигали дотла, как бы много террористов ни умирало под пытками, восстание не только продолжалось, но и нарастало, охватив всю территорию страны. Для того чтобы подавить мятеж, требовалась, конечно, гораздо большая поддержка Метрополии. Ведь хотя война велась и не на территории Франции, Алжир, населенный тремя миллионами французов, тем не менее, являлся ее неотъемлемой частью, сражаться за которую необходимо было так же, как и за Нормандию или Бретань.

Получив звание подполковника, Марк Роден покинул эту горячую точку и был направлен в город, сначала в Боне, затем в Константине.

На поле боя он сражался против бойцов ALN[5] конечно, это были солдаты не регулярной Армии, но все же бойцы. И ненависть к ним была ничто по сравнению с тем чувством, которое охватило его после того, как он столкнулся с городской войной, войной тайной, подлой и грязной, войной пластиковых бомб, подкладываемых террористами во французские кафе, супермаркеты и парки отдыха. Из-за действий, предпринятых им по очистке Константине от мерзости, подсовывающей бомбы в места скопления французов, Роден был прозван в Казбахе Палачом.

Но всех его усилий было недостаточно, чтобы окончательно расправиться с FLN[6] и ее армией, ALN. Необходима была еще большая поддержка Парижа. И, уповая на нее, Роден, как большинство военных фанатов, в своем стремлении к победе любой ценой упрямо закрывал глаза на реальное положение дел. Растущие военные расходы, пошатнувшаяся под тяжелым бременем войны экономика Франции, снижение боевого и морального духа армейских подразделенийэти факты, все больше ставящие под сомнение исход борьбы, казались Родену просто пустяками.

В 1958 году генерал де Голль, став премьер-министром Франции, снова пришел к власти. Умело избавившись от продажности и шаткости Четвертой республики, он создал Пятую. Услышав его слова "Algérie Francaes"[7], благодаря которым он возвратился в Матиньон, а позже, в январе 1959 года, и в Елисейский Дворец, Роден плакал от счастья, закрывшись у себя в комнате. А когда де Голль посетил Алжир, он стал для Родена ни кем иным, как Зевсом, спустившимся с Олимпа. "Пришла новая политика", - торжествовал он. Наконец-то коммунистов вышвырнут из их контор, а Жан-Поль Сартра поставят к стенке за предательство. Наконец-то найдется управа на продажные профсоюзы. Наконец-то Франция начнет проявлять хоть какую-то заботу о своих гражданах в Алжире и о своей Армии, на поле боя защищающей завоевания французской цивилизации.