День святого Нормана Грея

Первая, и казавшаяся такой правильной, мысль поскорее объяснить людям, что надо уйти, сразу вылетела из головы здесь, внизу, потому что заработала совсем другая – как устоять на ногах и куда теперь двигаться?

Грей почувствовал себя вынужденным подчиниться человеческому потоку. Но вместе с тем было понятно, что самое глупое дело – находиться в центре толпы. К тому же, взыграло гражданское самолюбие – он, как ни как, советник Его величества Президента и кавалер Ордена красного попугая с бриллиантовыми…

Блин банановый, как больно наступили на ногу!

Спортивная техника хорошо помогала действовать против напора, и Грей, сохраняя течение медленнее других, последовательно смещался к краю, откуда часто слышались автоматные очереди.

В те давние студенческие времена он всегда нервничал в начале игры, однако недолго, затем приходила ясность и ощущение силы – и даже так, что для нее не хватало действий. Грей уже громко, отчетливо успокаивал напиравших людей, и вид человека, движущегося в обратном направлении, производил хорошее впечатление. Конечно, на шаг вперед он делал два отступающих.

Можно было уже ориентироваться по сторонам – белые стены домов по бокам неширокой улицы, мостовая с легким подъемом, значит, за плечами город.

Слой людей впереди вдруг сделался редким, Грей увернулся от инвалида, скакавшего на одном костыле, – бедняга собрал последние силы, чтоб удержать подмышкой кассовый аппарат – не стало совсем никого, лишь нескольких солдат и… о боже!

На отбегавших спиной солдат наступали непонятные серебристые твари, числом не менее сорока. На чем-то, вроде многих маленьких ножек. Неровные сами, и немножко разных размеров, они и передвигались неровно, с короткими смещениями влево-вправо. Солдаты палили, отбегали на несколько шагов, и снова палили.

Что-то подсказывало, что в этой стрельбе мало толку.

А мозг сам собой предложил результат вычислений: здесь металлического материала всего на пару десятков тонн, где остальные, то есть еще полторы сотни таких существ? Эта – всего лишь одна из улочек из порта в город, следовательно, замешкавшись можно попасть в окружение.

Серебристые шли беспорядочным, но плотным строем, и темп их резких движений – Грей ощутил это старым спортивным опытом – не позволит прорваться сквозь эшелон.

Солдаты находились всего в тридцати ярдах.

Грей быстро взглянул назад – улица выходила на тесную от людей площадь – и снова вернул голову на крик сразу нескольких голосов. Один из солдат, видимо оступившись, опираясь на руку вставал с мостовой, другие отошли дальше, а тот, поднимаясь, не успевал, и время обманывало человека, предоставляя уже ненужные ему мгновенья. Сразу две серебристые твари оказались рядом, и еще одна зашла сбоку. Крик несчастного почти парализовал Грея, тело парня, с острием сзади над поясницей, пыталось устоять, передернулось от двух следующих ударов… Грей схватил периферийным зрением, что солдаты уже миновали его линию, а серебристое движение подкатывается быстрой волной.

Незабытая акробатика бросила корпус в обратный боковой поворот, но когда он отталкивался руками, серебристая игла цокнула в камень в дюйме от правой кисти.

Мозг отметил расстояние – примерно полтора ярда. Значит, такой у них радиус поражения.

Теперь, однако, он легко оторвался от «линии фронта». Вот площадь со скученным, не знающим что делать народом, и крики со стороны другой улицы, откуда люди устремляются к центру.

Он сам кричит, чтобы все уходили вглубь острова, дальше в переулки, дальше от моря!

Он кричит, показывает руками, и видит наступление серебристых фигурок уже с трех переулков. Несколько солдатских тел на мостовой за перешедшей их колеблющейся серебристой массой… Хуже всего, если они перережут единственное теперь направление вверх от моря.

Несколько гражданских попадали, скошенные, и серебристые, перешагивая через них, вошли на площадь.

Их дальний фланг сразу двинулся отрезать уход с площади вверх.

Норман увидел, как десяток последних счастливчиков сумел проскочить. И понял – кольцо замкнулось.

Кто-то ныряет в двери домов и магазинчиков, кто-то просто кричит или плачет.

Как быстро серебристые палачи замкнули периметр!

И вот, двинулись внутрь.

Две пальмы посередине, куда лезут люди, и Норман сам хочет залезть… Глаза ребенка перед ним, он поднимает его, чтоб тот уцепился и спасся, девушка… там есть немного места и для нее, но уже нет для Нормана. И позвякиванье о камень, тех сзади, всего в нескольких ярдах.

Нет, не боится он смерти!

Удар… почему сверху по шее? Ноги повисли в воздухе…

А теперь он весь в воздухе… и летит на карниз черепичной крыши.

Тут всего лишь двухэтажные здания. Норман перевернулся и сел у самого края.

Беня!

Беня, его огромное тело движется к середине площади, расшвыривая серебряных, как ничтожных лягушек.

Слон бьет их передними ногами и, ныряя вниз бивнями, отбрасывает на десяток ярдов сразу по несколько.

– Беня, сзади! – закричал Грей, потому что штук двадцать подкатились тому под задние ноги.

Понял слон, или уже принял решение сам, но туша в мгновение развернулась и пошла бить и метать с другой стороны.

Пропеллерный звук сверху и ободряющий голос Брука:

– Мочи их, Беня! Гони в сортир!

Грей поднял голову, и сверху, навстречу ей, выпала легкая лестница.

– Поднимайся, Норман!

«А люди?»

Он, ухватившись за веревочный жгут, оглядел площадь и ближние концы переулков.

Есть трупы, есть. В основном в форме – пытавшиеся защищать людей автоматчики. Есть живые, как и он, на крышах. Однако потерь много меньше, чем мысленно представлялось.

Брук схватил его мощной лапой за шиворот и втянул в вертолет, за штурвалом сидела Первая леди.