День Святого Соловья

Валька, стоявшая до этого возле Барбацуцы с отрешенным видом, вдруг ухватила его за полу куртки и стала вытаскивать из толпы.

— Куда ты меня тащищь? — растерянно спросил парень, пытаясь освободиться от цепких рук.

— Нечего здесь торчать! — сурово бросила молодка, удваивая свои усилия. — Спать надо идти!

— Да какой спать?! — Степка остановился, как вкопанный. — Тут такое происходит! Посмотрим, что будет дальше.

— Чует мое сердце, сейчас стрелять начнут! Пули будут летать, — зашептала ему на ухо Валька. — Уходить надо!

Но Барбацуца только поморщился и не сделал больше ни шагу. Тогда она прильнула к его груди и опять с жаром зашептала:

— Прошу тебя, поберегись, не высовывайся! Ладно? Не хочу, чтобы тебя убили!

Степка благодарно чмокнул свою спутницу в нос и обнял за плечи.

— Ладно!

Между покосившейся стеной клуба и забором, ограждающим двор Тайки Мандрючки, несколько мужиков пили вино прямо с пятилитровой банки, которую прихватили, видимо, из хаты Соловья. С каждой минутой им становилось все веселее, они болтали о каких-то своих делах, позабыв о происходящем рядом.

А там, задетый за живое несговорчивостью дезертира, бесился подполковник. Он отрывисто отдавал какие-то приказы суетящимся возле него военным, размахивал пистолетом, люто топал ногами и дико матерился. Остановился, только вдоволь набегавшись.

— Рычагов, сейчас сеновал забросают гранатами, а потом по нему откроют шквальный огонь! — злобно выплюнул он свой последний аргумент из-за брони транспортеров. — Я не допущу, чтобы ты кого-нибудь убил!

И тут послышалась какая-то возня, захрустел снег, затрещали латы забора. Затем, из сада, расположенного справа от двора, вышел не ведомо откуда взявшийся Кукуйко. Оттолкнув капитана Малосольного, он подошел к Бабодаву.

— Ты это серьезно? — сердитым тоном спросил он, останавливаясь и тяжело переводя дыхание.

— Кто его сюда пустил?! Убрать! — гаркнул тот что есть мочи, невольно пятясь от старика.

— А ты на меня не кричи, сопляк! — неожиданно взревел Лука. — Это мой двор, моя хата! Я тут хозяин!

Бабодав, никак не ожидавший от хлипкого дедули таких напора и ярости, опешил.

— Я обязан, — промямлил он, — взять вооруженного…

— Молчать! — рыкнул Кукуйко. — Ты потом мне развороченную гранатами хату ремонтировать будешь? И хоронить убитую твоими головорезами старуху?

— Но что делать? — окончательно растерялся Бабодав.

Лука смерил его презрительным взглядом.

— Что делать? Что делать? — передразнил он. — Где вас берут таких, безмозглых?! Я пойду к солдату и уговорю его сдаться.

— Но я зап…

— Я достаточно пожил, и терять мне нечего!

— Но…

— Я пойду!

— Но…

— Не нокай, я не лошадь! — опять взъерепенился Лука и злобно плюнул подполковнику под ноги. Потом не спеша вышел на улицу и закричал, обращаясь к толпе: — У кого-нибудь есть выпить?

К нему подлетел Байстрюковский, протянул банку с остатками вина:

— Вот! Маловато, конечно, но все же…

— Хватит! — Лука подхватил банку и поковылял к калитке.

— Назад! Назад, дед! — послышались со всех сторон возгласы.

Но тот и ухом не повел.

— Старик! Я приказываю! — высунул нос из-за брони и Бабодав.

Не оглядываясь, Кукуйко бросил:

— Ты мне не командир! И нечего мной командовать!

Войдя в калитку, Лука остановился.

— Солдатик! — позвал он. — Ты слышишь меня?

— Слышу, дядя Лука! — отозвался дембель негромко.

— Я хочу с тобой поговорить! Не стреляй!

И неторопливо пошел через двор к сеновалу. Приблизившись, повернулся лицом к калитке и, заслоняя ладонью глаза от слепящего света, крикнул:

— Не мешайте нам!

Кряхтя, Кукуйко стал взбираться на стожок. Послышалось шуршание сена. Звякнула, стукнувшись обо что-то железное, банка. Потом все стихло.

Потянулись минуты. За бронетранспортерами метался подполковник, нервно дымя сигаретой. Через некоторое время он не выдержал и робко окликнул Луку:

— Старик, долго ты там?

— Подождь! — раздалось в ответ.

Нескоро опять зашуршало сено, и Кукуйко медленно сполз со стожка. В ярком свете было хорошо видно, что у него в руках автомат. С другой стороны сеновала показался солдат. Боязливо покосился в сторону улицы, провел ладонью под носом и низко опустил голову. Лука, как несмышленыша, взял его за руку и потянул за собой. У калитки к ним бросились несколько военных — двое бежали с огорода, трое — с улицы.

— Обождите! — властным окриком остановил их Кукуйко.

Он вывел дембеля за калитку. В этот миг из-за транспортеров пулей вылетел капитан Малосольный и с ходу ударил парня прикладом автомата в грудь. Тот, охнул, и мгновенно осел на снег.

— Ты что делаешь, сволочь?! — завопил старик, пытаясь оттолкнуть жестокого офицера. — Зачем бьешь пацана?

Но его больше не били. Двое солдат связали ему за спиной запястья, помогли подняться на ноги и поволокли к стоявшему неподалеку подполковнику. Он с презрением посмотрел на перепуганного и оглушенного дезертира и сквозь зубы процедил:

— В БТР его!

— Нам необходимо допросить Рычагова! — вмешался было подошедший Федоренко.

Бабодав проигнорировал его слова и даже не удостоил взглядом. Зато несколько смущенно козырнул Луке:

— Спасибо, отец!

Дембеля втащили в транспортер.