День цветения

От этой мысли, или еще от чего, но мне вдруг полегчало. Душа словно освободилась от гнета. И тело признало хозяина, стало послушным. Я разглядел внизу черный пятиугольник Треверргара и пошел на посадку.

Опустился я недалеко от дороги, в редком лесочке. Вылез из сугроба, отряхнулся. Громада замка возвышалась угрожающе. Я привык смотреть на него со стороны озера, или сверху, с высоты. Теперь же, в предрассветном мраке, он показался мне чужим, страшным. Тяжелые стены со скосами, квадратные башни, за стенами — еще стены, косые плоскости крыш, опять стены, еще крыши, флюгера, трубы, и над всем этим — самая высокая крыша-шпиль. Нигде — ни огонечка. Темный камень, пятна снега.

Они все там, внутри. За периметром стен, под заснеженными крышами, за слепыми окнами. Альса. Тот, Кто Вернется. Маленький Человек. Большой Человек. Редда. Ун.

Собаки, собаки. Почему я не думал о них, готовясь лететь в Каорен? Уговаривал Альсу, а о собаках не подумал. Она, между прочим, тоже о них не вспомнила. Невероятно заботливые из нас хозяева получились. Ах, Ирги, какой же я глупец! Я так стараюсь быть достойным тебя — и что в итоге?

— Эй! Кто идет?

Я остановился на мостике через замерзший ров. Человек увидел меня прежде, чем я смог его услышать. Тревожный невнятный гул человеческого жилья путал меня и смущал. Теперь я вычленил его присутствие из общего фона — надвратная башня, на самом верху, спрятался за зубцами. Кроме него там находился еще один… и еще несколько… смотрят на меня напряженно. Опасаются.

— Доброе утро! — крикнул я на лиранате, — я хочу… хотел бы… говорить. Сказать. Важное слово.

Шевеление, поспешные переговоры за зубчатым заслоном.

— …? — спросили сверху.

Я не понял. Отошел подальше, поднял руки, демонстрируя отсутствие оружия.

— …?! — грозно потребовали сверху.

Маленький Человек советовал вообще ничего не говорить, притвориться немым, отдать кинжал и уходить. Но я слышал — открывать мне никто не торопился. Пришлось опять вступить в борьбу с лиранатом:

— Я принес… важную вещь. Очень важную вещь. Я имею долг… должен дать… отдать. Господину. Маленькому господину.

Стражи пришли к некоему решению. Двое спустились-таки открыть ворота. Однако оставшиеся наверху нацелили на меня свое оружие. Я почувствовал, как невидимые струны соединили мой лоб и острые наконечники их стрел. Позвоночник свело ожиданием.

В воротах открылась небольшая дверка, приглашая внутрь. Там горели факелы. Я терпеливо ждал, когда ко мне выйдут. Стражники что-то раздраженно бубнили.

— Важная вещь, — сказал я, — для маленького господина.

Достал пятипалый кинжал, положил его на землю и отступил на пару шагов. За воротами ругались. Я повернулся спиной и, стараясь не спешить и не провоцировать стрелков, двинулся прочь.

— …! — неслось вслед. Стражи требовали, чтобы я вернулся. Как бы не так.

Двое людей выбежали за мной. Вспыхнули огни, залязгало железо. Я не выдержал и побежал, часто оглядываясь. Фью-ю-ю! — пропела над ухом стрела.

Пропасть! Мне всего-то надо было отдать кинжал Маленькому Человеку! Я же вас, проклятых трупоедов, предупредить хотел! Помочь вам! А вы сразу стреляете!

Фью-ю-ю! Фью-ю-ю! Я расправил крылья и прибавил скорости. Ветер, несущий стелы, словно опомнился и протянул мне ладонь. Белая земля и страшный черный замок накренились, провалились под ноги. Фью!.. пискнула на излете последняя стрела.

Не достанете. Уже не достанете. Слишком высоко, слишком далеко. Пропасть. Ладно, кинжал я отдал. Теперь надо дождаться Маленького Человека. Вернусь в рощицу у дороги и подожду.

Колдун грозил, будет много трупов, если я предупрежу людей из Треверргара. Я передам эту угрозу Маленькому Человеку. Он умный, хоть и маленький. Он придумает. Он обязательно что-нибудь придумает.

Адван Каоренец

— Я тебя ждала, ждала, — фыркает она сердито, — Телохранителей выставила. Думаешь, это просто? Ты совсем не ценишь моих стараний!

Хороша, Сущие, как хороша! Что во гневе, что — гм, наоборот… Не женщина, а мечта.

— Как ты можешь такое говорить! Я о тебе только и думаю, я ж сюда приперся только из-за тебя, лошадь чуть не загнал… — беру ее за руку, что за пальцы, боги… — Ты — как пламя, как огонь несгорающий, я последний разум теряю… — губами осторожно — от кисти к запястью, левой за талию перехватить…

— Приехал, — отталкивает, хмурится, — На этом твоя решимость и кончилась. Сдается, вовсе не ко мне ты приехал, а из-за Ульганара.

Ульганар?

— Какой еще Ульганар? — не хмурься, свет мой, хочешь — наизнанку вывернусь, только не хмурься! — А, да, Ульганар, — Ульганар — это Гер. Командир мой. — Черт возьми, я же всю ночь с этими постами… возился, пока будущая смена дрыхла, посты — они тоже усталые, их дрючить надо, но, Иверена… — полшага, и она опять — близко-близко, жаром обдает, — Ну, сама подумай, — шепчу я, — Ну, как я мог исчезнуть неизвестно куда…

— Я-то думаю, — снова отталкивает, но руку не отнимает, — Я тебе тоже кое-что могу рассказать. Тебе кажется, так легко выставить телохранителей, напоить Гелиодора этой отравой, он и так еле дышит!..