День цветения

— Хорошо, спасибо, — сказал я. — Этого мне достаточно. Что ж, господа, значит завтра с утра. Я полагаю, всем нам нужно хорошенько выспаться, — протянул крылатому эмпату руку:- Заранее благодарен за помощь, до завтра, спокойной ночи.

— Нет, ну почему все-таки — Мотыль? — я подхватил неуемного Эрвела под руку и почти силком вывел в коридор.

Рейгред вышел за нами, и вместо пожелания спокойной ночи осведомился:

— Герен, ты ничего не хочешь у меня спросить?

Нет, Рейгред. Ни у тебя, ни у кого другого. По крайней мере, не сейчас.

— Спросить? — я пожал плечами, — Я вроде все уже выяснил.

Кажется получилось достаточно натурально.

— Ну, ты, капитан, даешь! — восхитился мальчишка, — Я, помнится, обалдел, в первый раз увидав такое чудище!

Очень хотелось оборвать этот разговор в зародыше. Но реагировать нужно, ничего не поделаешь.

— Ты не уверен в нашем союзнике?

В конце концов, если вы не договорились все между собой, зачем позвали нас с Эрвелом? Что за недоговорки в кулуарах?

Рейгред подошел поближе и, понизив голос, сообщил:

— Да как тебе сказать… Вампир все-таки. Кровосос. Клыки — видал, какие? — оглянулся на дверь, — Отойдемте-ка лучше, он все слышит.

Что он слышит, он же не понимает лираната… Эмоции. Эмпат. Не понимаю. Если вы ему не доверяете, зачем связались с ним? Или ты думаешь, Рейгред, что этот самый Иргиаро предупредит дракона из "тварской солидарности", и около логова нас будет ждать засада? Или ты снова чего-то хочешь от меня, и все твои опасения — блеф? Как сказал тогда Адван… преступник. "Он тебя делает, Ульганар"…

— Рассказывай.

— Что рассказывать, — вздохнул Рейгред. — Приехал весной, на закорках у Альсарены с Имори. Из Кадакара он, там такие водятся, стангревы называются. Он сестру вот так держит, — стиснул кулачок, — да и Имори тоже.

— Подожди, — вмешался Эрвел, — Ты хочешь сказать, отец столько времени ничего не знал? Или он и отца — вот так?

— Ха, — Рейгред фыркнул, — Вы за кого Альсарену принимаете, за монашенку-тихоню? Она всех тут за нос водила, и отца тоже.

В голосе его явственно звучала обида. Не за отца. За себя. За то, что его не посвятили в тайну… Глупо пытаться отвлечься на второстепенные детали. Глупо, Ульганар. Но спросил — не я. Эрвел:

— Эй, ты что же, хочешь сказать, у нее с этим… с Мотылем с этим… шашни, что ли?

— Шашни, — проворчал будущий член ордена святого Кальсабера, — Это уже не шашни, это уже… я не знаю, что. Подозреваю, у них теперь вообще зависимость друг от друга. Обоюдный, так сказать, паразитизм.

Сдержался я с трудом. Но все-таки сдержался, и голоса на повысил, и тон был спокойным:

— Рейгред, ты в своем уме?

— А что — я? — он сразу пошел на попятную, — Я ничего. Я тут вам рассказываю, а вы уж сами… выводы делайте.

Еще и трусость. Во что же ты превратишься дальше, мальчик? Я ведь с детства тебя знаю. Раньше ты таким не был. Ты не стал бы выдавать сестру, не стал бы подозревать во всех грехах другое существо только за то, что оно выглядит иначе, чем ты сам.

— Сдается мне, Рейгред, ты сильно изменился в последнее время. И не могу сказать, что я в восторге от этих изменений.

Повернулся и пошел прочь, оставив обоих братьев-Треверров сплетничать, сколько душе угодно.

Что ж, теперь я, по крайней мере, точно знаю, каков интерес Мотыля Иргиаро в нашем общем деле…

И это совершенно неважно, черт побери. И я не хочу об этом сейчас думать. Сейчас я хочу лечь спать. Потому что завтра мне предстоит работа. И, если Альсарена действительно жива, мы ее вытащим. И тогда я, может быть, спрошу ее…

Нет. Ни о чем я ее спрашивать не буду.

Не буду, и все.

Илен Палахар, дознаватель

Стук в дверь. Негромкий, но властный.

— Во имя Единого, откройте!

Поздновато как-никак, первая четверть новых суток пошла. Я уж думал, сегодня он не решится. Нас пятеро в комнате — я, мой секретарь, два телохранителя и сиделка. Действия наши на этот долгожданный случай распределены и оговорены во всех возможных вариантах. Поэтому мы молча переглядываемся, я киваю, и вся наша команда расходится по своим местам для начальной мизансцены. Я скрываюсь за ширмой, огораживающей постель господина Гелиодора, сиделка идет за мной, но не прячется, а выглядывает наружу, изображая любопытство, мой секретарь занимает позицию за дверью, телохранители же по всем правилам телохранительской науки встают так, чтобы перекрыть незванному гостю проход в хозяйскую спальню.

— Кто там?

Один из телохранителей одет и вооружен как надо, другой тоже вооружен, но из одежды имеет лишь подштанники и рубаху. Постель на сундуке разворошена — он и в самом деле собирался ложиться. Работа у телохранителей посменная.

— Сторожевой пес Господень Арамел по велению Его. Откройте именем Господа!

Телохранитель в подштанниках отваливает засов.

— Что вам угодно, отец Арамел?