День Валлума (СИ)

В этот момент Вирибис понял, что этот турианец был одним из сепаратистов, и даже не нашелся сразу, что ответить.

— Мой тебе совет — выкинь в реку инструметрон и иди сдаваться. Скажи, что ударился головой и не помнишь ни где живешь, ни как зовут. Твоя рана — убедительное доказательство. Дальше по ситуации. Я тебе помочь не смогу. А помощь тебе точно нужна, если отрубаешься посреди улицы.

— Да-э-э… — парень протянул, собираясь с мыслями. — Да будто есть у меня этот инструментрон. Я беднота.

Вид незнакомца насторожил Ори, как и его странные советы. Слова труса — не больше и не меньше. Она выпрямилась и оскалилась от мысли насколько ей была противна речь незнакомца:

— За сокрытие правды его, точно, арестуют без разбирательств! Это же неприкрытая ложь! Истинный турианец врать не станет, даже если он виноват во всех несчастьях! Посмотрите к чему привело вранье! — Ори развела руками в стороны, указывая на полуразрушенный город. Слова сыпались сами собой, гневно и неукротимо, пока Ори не обернулась к Вирибису, — лучше… — ярость на мгновение стихла, — не говорить ничего лишнего, но и не врать.

— Я стану, — невозмутимо ответил Вирибис. — Я буду врать. Вранье — единственный способ тут выжить для нищего, Ори. Я не знаю, как тебе еще надо намекнуть, что ты попала в плохую компанию, — Каринирис начал злиться. — Я нищий, а он сепаратист и даже не стесняется этого. Ори, очнись! Тебя с твоей семьей отправили разбираться с чужими проблемами! Вас использовали! И всех тех, кого сюда прислали для защиты порядка, их всех использовали! — Вирибис активно жестикулировал чуть ли не у носа турианки.

Девушка поймала себя на мысли, что Каринирис впервые с момента знакомства с ней, не стал обвинять её семью в том, что те хорошо живут и служат Иерархии. «Вас использовали!», — Ори не знала, что ответить. Возможно, оно так и было. Но ведь и у подобного решения палавенской власти были основания. Не может же всё быть настолько тривиально.

— Замолчите, — послышался со стороны голос сепаратиста. — Он не способен понять, потому что он волнуется только о себе. Вы думали, зачем мы это сделали? Мы хотим привлечь внимание. Что у нас все очень плохо. Чтобы Иерархия начала, наконец, вкладывать деньги в свои отдаленные бунтующие колонии.

Вирибис малость охренел от такого поворота, и все его внимание было приковано к турианцу, ведь он только что его фактически оскорбил.

— Но ведь так нельзя. Погибло же столько народу… — Взмолилась Ори.

— Предложи альтернативу, — сухо ответил турианец. — Мы все перепробовали. Они не реагируют на проблемы. Они реагируют на беду.

Сознание Каринириса перевернулось окончательно. Мало того, что он чувствовал себя отчасти виновным, теперь еще и сказали, что это было для таких, как он. По крайней мере, он так это воспринял, потому что, он как никто другой олицетворял бедственное положение колонии. И таких как он было слишком много. Парень взялся за голову, согнувшись вперед:

— Так нельзя…

— А как можно? — турианец подошел к Вирибису и навис над ним, влепив пощечину. — Как им еще доказать, что мы в отчаянии? Что нам нужна помощь? Что тебе нужна помощь?!

Вирибис потер ударенную мандибулу, на момент забыв, что он не один, а пощечина вернула его в чувства.

Когда турианец влепил Каринирису пощечину в голове Ори будто что-то щелкнуло. Пока тот пытался привести в чувства Вирибиса своими пространными вопросами, турианка, не сдержав себя, кинулась на незнакомца, впившись в ворот когтями и оттолкнув того насколько хватило девичьих сил:

— Такие как вы всегда будут врать и разрушать то, что уже есть! Вы ненавидите свой народ еще больше, чем власть, с которой боритесь! — Завопила девушка, пытаясь ударить удивленного турианца по лицу, но тот крепко схватил её за тонкие запястья. Наконец, он отшвырнул Ори в сторону, с сожалением глядя на неё.

— Духи не простят вам этого никогда! — приземлившись на бедро, турианка снова рванулась навстречу выставленным вперед рукам сепаратиста, — и я не прощу!

— Угомонись! — теперь пощечина досталась Ори.

Девушка пошатнулась назад и снова упала. Потирая левое жвало, под которым начало саднить, она молча подняла влажные глаза и уставилась на турианца, который всё также продолжал с сожалением смотреть на неё, будто перед ним находился беспросветный глупец.

— Не трогай ее! — Вирибис подскочил, как ошпаренный, но закружилась голова, и он припал на колено, затем снова неуклюже встав.

— У нее началась истерика. Плюс, послушай, какую она чушь несет, — невозмутимо ответил турианец и направился на свое место. — Вам надо уходить.