День всех пропавших

– Знаю, у вас нет лишнего времени на дурацкие затеи, – начинает он осторожно. Слова звучат отрепетированно: легко вообразить, что весь перелет из Тампы он вновь и вновь обдумывал их. – Пропала Бруклин Мерсер, и если отвлекать вас от ее дела, это будет чревато проблемами.

– Но ты предлагаешь отвлечься? – уточняет Брэн.

– Думаю, вы знаете лучше многих, что некоторые дела просто нельзя забыть. Их пытаешься распутать снова и снова еще долго после того, как ведомство махнуло на них рукой.

Вик с опаской смотрит на самую толстую папку. Его взгляд перебегает от Брэна к ней и обратно.

– Ты продолжал искать Фейт, – мягко говорю я.

Брэн вздрагивает – думаю, не от шока, а инстинктивно. Годы – возможно, десятилетия – он знал, что Иан не опустил руки. Ксиомара, мать Брэна, рассказала мне об этом при нашей первой встрече.

Иан отодвигает самую толстую папку на середину стола.

– Почти у каждого детектива есть такое дело. Бывает несколько, но всегда – хотя бы одно, о котором нельзя забыть. На службе это понимают. Закрывают глаза, когда ты копируешь документы или остаешься порыться в архивах после работы. Раньше делали вид, что не замечают, как ты используешь служебные телефоны для междугородних звонков – в прошлом, когда телефоны были популярнее. Теперь, с распространением компьютеров, они не возражают, если мы, старая гвардия, приходим за консультациями, ведем электронный поиск и настраиваем оповещения о новостях по делу.

– Иан, пропадают очень многие девочки-блондинки, – говорю я, стараясь, чтобы голос не звучал покровительственно: я этого не хочу. Но мои слова – факт, доказанный проведенной за работой ночью.

– Да.

Все дело в том, как именно Иан это произносит: с полнейшим спокойствием, несмотря на напряжение во взгляде. Человек, прекрасно знающий цену каждой секунды в деле о похищении ребенка, бросил все, чтобы приехать сюда и сказать нам это.

– Хорошо. Введи нас в курс дела.

Брэн смотрит на меня, его плечи сутулятся.

– Элиза…

Прикасаюсь к нему рукой под столом.

– Можем пойти в кабинет Вика, если ты не хочешь этого слышать. Если хочешь снова зарыться во вчерашние файлы.

Он качает головой.

– Иан, я не… ты же знаешь, я не…

– Я знаю, что ты уважаешь меня, мой мальчик, – отвечает детектив с еле заметной усталой улыбкой. – Может, я промахнусь, может, попаду в цель. Позвольте все изложить.

Брэн смотрит на Вика, который мрачно кивает.

– Хорошо.

Иан открывает самую толстую папку. Папка про Фейт. На первой странице ее фотография: глянцевая печать восемь на десять, глянец в основном стерся от времени. Этот снимок я никогда не видела. Как и у большинства пропавших детей, последним оказалось фото, сделанное в школе: когда полицейские расклеивают повсюду снимки вашего пропавшего ребенка, предпочтительней выбрать тот, где четко видно лицо. У фотографии фиолетовый фон. Широкая улыбка девочки демонстрирует нижние премоляры, которые выпадут к Хеллоуину. Однако волосы выглядят так же, как и на хорошо знакомом мне фото и на других снимках, которые я видела: светлые косички спускаются на плечи, покрытые футболкой с единорогом от Лизы Фрэнк[39]. Голова слегка наклонена набок, как будто фотограф сказал что-то, чего девочка не поняла, но вместе с тем знала, что надо сохранять улыбку на лице. Она выглядит столь восхитительно-озадаченной – о господи, я видела Брэна с почти таким же выражением лица, только без улыбки. На шейной тонкой цепочке – кулон, свисающий почти до рога единорога. Он покрыт блестящим лаком; такие украшения дети любят во все времена: смотришь на них и невольно задаешься вопросом, светятся ли они в темноте. На кулоне изображена розово-желто-голубая радуга, на концах которой не облака, а две белые звездочки.

Это украшение Брэн подарил сестре на последнее совместное Рождество. Тем утром Фейт упросила брата помочь ей надеть кулон и никогда не снимала. Так сказала мне их мать.

– Двадцать пять лет, – говорит Иан. – Почти ровно двадцать пять. Услышал про Бруклин в национальных новостях прошлым вечером. Восьмилетняя девочка, белая, со светлыми кудрявыми волосами и голубыми глазами пропала после полудня по дороге домой из школы.

Гала смотрит на фотографию Фейт, на Брэна, на прикрепленный к доске за ее спиной большой снимок Бруклин. И снова по кругу. Она сглатывает комок, но ничего не говорит.

– Брэндон, когда ты учился в академии, то рассказывал мне про друга-одногруппника. Когда он был маленьким, пропала лучшая подруга его младшей сестренки.

– Сачин Карван, – шепчет Брэн.

Иан перемещает на середину стола вторую папку, открывает и демонстрирует фото другой маленькой девочки, имеющей не столь отдаленное сходство и с Фейт, и с Бруклин.

– Ее звали Эрин Бэйли. Восьмилетняя, белая, кудрявые светлые волосы, голубые глаза, пропала по пути домой от репетитора. Завтра будет двадцать семь лет, как она исчезла в Чикаго.

Перекладываю бумаги с ноутбука на стойку позади меня и вывожу компьютер из спящего режима. Приходится повторно залогиниться в разные сети, однако через пару минут на экране высвечивается лицо Эрин, которая уже числится в одном из моих списков.