День закрытых дверей

Кайты уже карабкались по ступенькам.

Я толкнул дверь, но она открылась внутрь, а за ней, улыбаясь, целый и невредимый, стоял Лютер. В меня ударило его дыхание, отдающее ароматом «Уиндекса».

– Паршивый ты стрелок, Эндрю.

С другой стороны в салон, надсадно дыша, вошла Максин.

Я попытался ударить Лютера в горло. Он перехватил мой кулак, и я покатился вниз по ступенькам.

* * *

В оцепенении я лежал на бетонной палубе. Гудела голова. При падении я то ли растянул, то ли сломал левую руку.

Кайты спускались.

Лютер подхватил меня под мышки и поставил на ноги, прислонив к поручням.

Порывами налетал холодный ветер.

Все щурились от солнца, а Максин целилась мне в живот из дробовика.

Стоявший рядом Руфус одной рукой обнимал жену за плечи, а второй держался за челюсть.

Их сын шагнул ко мне:

– Ну что, Эндрю? Надеюсь, ты не в обиде? Просто у каждого свой путь, ведь так?

– Зачем было убивать всех? Не понимаю…

– Чтобы ты не смог позаимствовать у кого-нибудь телефон. Чтобы не позвонил. Чтобы на пристани нас не ждала полиция… Это ты, Эндрю, убил всех этих людей. Никто не умер бы, если б ты просто дал нам уйти. Теперь нам придется немного поплавать, так что…

Я заметил в левой руке у Лютера нож-боуи. Так вот что мне уготовано.

– А как же Вайолет?

– Изумительная девушка. Смотрю на нее и думаю: может быть, она сделает меня другим?..

Все случилось быстро.

Рев двигателей.

Все обернулись.

Мы с Лютером успели отскочить, а вот Максин и Руфус оказались не столь проворны, и «Шеви» швырнул их к поручню. Вайолет добавила газу и, убедившись, что «красавица» и «сладенький» надежно прижаты к ограждению, поставила машину на тормоз, вышла и подняла с палубы дробовик.

Лютер уже вскочил и бросился бежать.

Она прицелилась. Грянул выстрел, но мгновением раньше Кайт перепрыгнул через поручень и сиганул в воду.

Вайолет подбежала к левому борту и, держа дробовик наготове, посмотрела вниз.

– Где он?

– Я не вижу.

Паром уже отдалился от того места, где упал Лютер.

Мы перебежали на корму.

– Ты ведь попала в него? – спросил я, не сводя глаз с пенящейся внизу воды.

– Не уверена.

Рассмотреть получше было трудно – солнечный свет отражался от бурлящей поверхности, как от жидкого зеркала, слепя всеми цветами рассвета, но мы стояли и ждали.

– Эндрю, – сказала наконец Вайолет.

– Что, видишь?

– Я слышу сирены.

Глава 69

С трудом, преодолевая боль во всем теле, я последовал за Вайолет на нос баржи. Солнце уже наполовину поднялось над морем, и небо быстро наполнялось светом.

Вой сирен приближался.

Мы вернулись к «Блейзеру». Вайолет остановилась возле бампера. Руфус сполз вниз, и его голова лежала на капоте. Максин, с помутневшими глазами, еще пыталась дышать.

Я открыл дверцу «Блейзера» и выключил двигатель.

Вайолет коснулась губ Руфуса еще дымящимся стволом дробовика. Глаза ее были холодны как лед.

– Я не стану спрашивать, знаете ли вы, что отняли у меня. – Она положила палец на спусковой крючок. – Сейчас я хочу лишь одного – сделать вам больно.

– Давай, – прохрипел Руфус.

Собачка щелкнула, и Вайолет посмотрела на палец так, словно он совершил что-то помимо ее желания.

– Вы отняли у меня всё.

Она вдавила дуло в его щеку и скользнула взглядом по палубе, ставшей плавучим полем боя.

С того места, где мы стояли, нам были видны трое убитых: член экипажа, капитан парома и расстрелянный Руфусом пассажир.

– Зачем вы…

– Затем, что могли, – прошипела Максин, не в силах произвести звук более громкий. Она сделала долгий вдох, и глаза ее словно покрылись эмалью смерти. Голова опустилась, и подбородок коснулся решетки. Глаза закатились.

– Красавица, – прохрипел Руфус, силясь повернуть голову. – Красавица!

Я сказал ему, что она мертва.

– Не говори мне так. Ты не…

Старик закрыл глаза и заныл. Потом потянулся к жене свободной, левой, рукой, дотронулся до ее бледного лица, погладил растрепанные седые волосы.

– Радость моя, – пробормотал он напряженным голосом, словно задыхаясь; из покрасневших глаз вытекли слезинки.

Его последний выдох прозвучал печальным вздохом.

В полумиле от парома замигали голубые огни.

Вайолет выглядела усталой и постаревшей по сравнению с тем, какой была неделю назад. Ее одежда превратилась в рваные, засаленные лохмотья.

– Вайолет. – Детектив посмотрела на меня, отбросила назад грязные, пожелтевшие волосы, и ее зеленые глаза блеснули, а изможденное лицо как будто потеплело под солнцем. – Мне нужно уходить.

Она отбросила дробовик, опустилась на палубу и закрыла лицо руками.

– Все будет хорошо? – спросил я.

– Да.

– О тебе позаботятся.

– Подожди.

– Не могу.

Я наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Береги ребенка.

Я направился к правому борту. До воды было фута четыре. Я оглянулся через плечо на Вайолет, крохотную блондинку, сидевшую на носу баржи и смотревшую невидящим взглядом куда-то в даль. Странная, почти неестественная тишина опустилась на паром. Все притихло и успокоилось, кроме звездно-полосатого флага, хлопающего на мачте.

Я посмотрел вниз, на темную воду.

И прыгнул.

Боль пронзила меня с головы до пят.