День закрытых дверей

Пока Кайты кормили чаек – бросая в три руки кусочки принесенного Руфусом хлеба, – я забрался на платформу, схватил Вайолет за лодыжки и стащил на откидной борт. Потом, задыхаясь от слабости и едва не теряя сознание, поднял ее с бортика и осторожно посадил на бетон возле поручня. Она пошевелилась, но в себя не пришла. Я поднял бортик и, подхватив Вайолет за плечи, поволок ее по палубе к концу автомобильной очереди. Следующую остановку пришлось сделать возле темно-синей «Хонды». Сопротивляясь боли и усталости, я какое-то время смотрел на спящего водителя. Лицо его было прижато к стеклу, из уголка рта стекала струйка слюны. Мысленно я приказал ему не просыпаться.

Пройдя «Хонду», я еще раз обернулся и взглянул на Кайтов. Они по-прежнему были целиком поглощены кормлением чаек. Я забросил Вайолет на плечо и, поднапрягшись, выпрямился, думая лишь о том, чтобы нас не увидели из смотрового салона. От «Импалы» нас отделяло не больше десяти небольших шагов.

Уложив Вайолет на заднее сиденье, я сел за руль. Ледяная крупа сыпала быстрее, чем успевала растаять, исступленно колотя по крыше.

А потом стало тихо. На востоке, где облака трескались, словно старинная краска, в порывах показывались кусочки неба цвета индиго.

Время шло, и теплые тона пурпурного стали меняться на темные красно-коричневые, цвета бычьей крови, а на юге и востоке вдоль горизонта протянулись полоски суши. Скоро вдалеке проступил силуэт маяка мыса Хаттерас, высочайшего, двести восемь футов, в Америке маяка, луч которого шарил по Бриллиантовому мелководью, кладбищу Атлантики. Мне не терпелось как можно скорее убраться вместе с Вайолет с парома, отвезти ее в безопасное место и достать себе что-нибудь от чудовищной боли.

Вытащив ключи из зажигания, я перелез на заднее сиденье и перерезал самым длинным ключом клейкую ленту на запястьях молодой женщины, а потом сорвал полоску ленты со рта.

– Вайолет? Вайолет, вы меня слышите?

Она пробормотала что-то и повернулась на бок.

– Вы в безопасности, Вайолет. Вы с Энди.

В салоне заметно похолодало.

Я вернулся на водительское место, готовый в любой момент включить двигатель и хотя бы немного согреться. Потом посмотрел в ветровое стекло и увидел Максин Кайт, которая, не отрываясь, вглядывалась в тонированное боковое окно стоявшего впереди «Шеви». На старухе было старое, поношенное габардиновое пальто, висевшее на ней, как вешалке, и похожее на черное свадебное платье.

Я запер все пассажирские дверцы и вышел на палубу.

Дверца хлопнула, и Максин подняла голову.

В следующий момент она сорвалась с места и исчезла за надстройкой.

Прихрамывая, я двинулся за ней.

Солнце уже окрашивало облака нежным персиковым цветом. Носились с криками чайки.

Внешние отмели переходили во владение солнца – краешек розового пламени выглядывал из-за грани моря.

Кайты стояли на носу, омытые рассветом, раскрасневшиеся, наблюдая за мной со смесью шока и удивления.

Все, кроме Лютера.

Он рванулся ко мне, но Руфус схватил его за руку:

– Не здесь, сынок. – Глядя на меня, глава семейства покачал головой и ухмыльнулся: – Господи, Эндрю, ты из чего сделан? Из резины? – Он с усмешкой покачал головой.

От психопатов меня отделяло футов пять.

– Она у меня, – сказал я.

– Это я вижу.

– Предлагаю так, Лютер. Как прибудем в Хаттерас, ты садишься в свой пикап, я – в свою машину, и дальше каждый следует своей дорогой. Думаю, мы будем квиты, а? Я оставил умирать тебя, ты – меня.

– Мне наплевать, квиты мы или нет.

Все вдруг поплыло перед глазами.

Небо закружилось.

Я пошатнулся, но удержался на ногах.

– А я им восхищаюсь, – сказал Руфус. – Тряхануло-то его как следует. Вспомните, каким мы его оставили. Обгорелым, бездыханным, без… – Мимо нас, шевеля губами в такт звучавшей в наушниках музыке, прошел член команды. – Без пульса. Да это же воскрешение!

Хаттерас был уже близко, и его глядящие на залив дома походили на сказочные кукольные домики.

– Послушай, – продолжал Руфус, – ты хочешь сказать, что дашь нам свободно, без шума убраться с парома? Уехать в закат? И не станешь мстить? После всего, что мы тебе сделали?

– Мне нужна только Вайолет.

– Что ж, думаю, ты это заслужил.

– Эй, пап, что такое?

– Заткни рот, сынок, – прошипела Максин.

– Посмотри мне в глаза и скажи, что не станешь нас преследовать.

Я посмотрел в его пустые масляно-черные глаза и сказал то, что он хотел услышать.

Потом повернулся к «Импале» и вдруг вспомнил. Обернулся:

– Что с Элизабет Лансинг?

Лютер только улыбнулся.

Глава 68

Я сидел за рулем «Импалы». Берег Хаттераса быстро приближался, но внутри у меня все кипело.

Я не собирался гоняться за Кайтами, съехав с парома. Какого черта? Я хотел покончить с ними здесь и сейчас, если только это не создаст опасности для других пассажиров.

Двигатели стихали – мы подходили к острову.

Мои мысли обратились к Бет, но я твердо отодвинул их в сторону. Ближайшие часы потребуют моего полного внимания. И если я переживу их, времени для скорби будет в избытке.