Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку

В 1936 году Феликс одержал небольшую победу, когда его брат принял приглашение Такахаси Корэкиё, долгое время занимавшего пост министра финансов Японии, посетить Дальний Восток. Макс и Такахаси подружились несколько десятилетий назад во время финансирования русско-японской войны, к которому M.M. Warburg присоединился совместно с Kuhn Loeb, вместе помогая финансировать значительную часть расходов Японии в этом конфликте. Но когда поездка приблизилась, Макс получил известие о том, что два члена японской императорской гвардии убили Такахаси в его постели во время попытки переворота: один всадил в него пули, другой зарубил его мечом. Казалось, ни один уголок мира не застрахован от насильственных потрясений.

Макс и его фирма все чаще фигурировали в нацистской пропаганде. Der Stürmer, нацистский таблоид, возродил фальшивые обвинения в том, что Макс вместе со своим американским братом сговорился продать Германию в Версале. А в одном из номеров, пересказывающем «Протоколы», Макс был изображен рядом с фотографией Карла Маркса. Что еще более зловеще, карикатура на гамбургского банкира, наряду с другими еврейскими «предателями Германии», была нарисована на беленой стене кафетерия в Дахау, концентрационном лагере, впервые построенном для содержания политических заключенных.

В 1937 году нацистский режим активизировал кампанию «арианизации», направленную на вытеснение евреев из экономической жизни Германии в надежде их из самой страны. Правительство издало столько антиеврейских законов и постановлений, что юридический персонал M.M. Warburg, состоящий из восьми человек, едва успевал следить за последними ограничениями. В офисах фирмы царила жуткая тишина, не было никаких новых дел, которые нужно было бы обсудить. По дороге на работу люди, с которыми Макс обычно здоровался, отводя глаза. В конце концов он был вынужден отказаться от контроля над банком. Подобно родителю, отказывающемуся от опеки над ребенком, он сумел передать фирму на попечение лучших из возможных опекунов: д-ру Рудольфу Бринцману, управляющему офисом M.M. Warburg, который имел доверенность, и гамбургскому купцу Паулю Виртцу. Чтобы стереть оставшиеся следы еврейства, фирма по указу нацистов впоследствии сменила название на «Бринцманн, Виртц и Ко.»

«Согласно закону, фирма — это имя, под которым торговец ведет свой бизнес и выдает свою подпись», — заявил Макс в эмоциональной прощальной речи, обращенной к своим партнерам и сотрудникам в конце мая 1938 года. «Но это может быть больше, это должно быть больше, и для нас это было гораздо больше». Фирма была живым организмом, размышлял он, а они были лишь ее «временными представителями», которым было поручено обеспечить ее долгосрочное выживание. «Было два пути, между которыми мы должны были выбрать, — сказал он, — либо отказаться от бизнеса, ликвидировать фирму и передать клиентуру другой банковской фирме, либо поставить саму структуру выше людей и сохранить фирму, уйдя самим и передав управление нашим преемникам. Мы выбрали второй путь, потому что не хотели, чтобы эта фирма, которая до сегодняшнего дня была делом всей нашей жизни, была разрушена.»

В августе 1938 года Макс и его жена Алиса уехали в Нью-Йорк, рассчитывая вернуться в Гамбург осенью того же года. А в ноябре наступила Хрустальная ночь. В гостиной особняка Фриды на Пятой авеню Макс переваривал новости о взрыве антиеврейского насилия по всей Германии — десятки убитых, сотни сожженных дотла синагог, тысячи разгромленных магазинов и предприятий, десятки тысяч еврейских мужчин, попавших в облаву. Он повернулся к своему сыну Эрику. «Теперь все кончено, — с горечью сказал он.

В 1920-х годах Эрик три года прожил в США, изучая банковское дело, и в процессе получил статус резидента, который он благоразумно поддерживал частыми поездками в Нью-Йорк. Это позволило ему подать заявление на получение гражданства в 1938 году. Как родители американского гражданина, Макс и Элис получили привилегии в рамках строгой системы квот, установленной Законом об иммиграции 1924 года. В итоге они тоже смогли натурализоваться, избавив себя от трагической судьбы тысяч еврейских беженцев, для которых нация оставалась упорно закрытой.

Эрик, только что окончивший школу, недолго служил в немецкой армии в конце Первой мировой войны. Будучи новоиспеченным американцем, он не стал дожидаться вступления США во Вторую мировую войну и поступил на службу в ВВС США в качестве офицера разведки. Благодаря знанию языков и опыту работы он стал ценным военным следователем, допрашивая различных высокопоставленных нацистских пленных, в том числе могущественного командующего люфтваффе и председателя Рейхстага Германа Геринга.