Денис Бушуев

– Пора, Бушуев… Давай, разворачивайся!.. – посоветовал Каширин.

– Пора! – как эхо, повторил Рыжик.

Бушуев набрал полные легкие воздуха и всем телом налег на штурвал.

– Давай, Рыжик!

Колесо завертелось. Быстро замелькали отполированные человеческой кожей ручки штурвала. Работали дружно. Лазарев поспешно вышел из рубки, прошел на правую сторону мостика, встал у рупора в машинное отделение и дернул проволоку сигнала. Где-то внизу, под палубой, глухо тренькнул звонок. Подпрыгивая на волнах, «Товарищ» неуклюже стал разворачиваться.

– Тихай! – скомандовал Лазарев.

Ветер ударил в бок парохода. «Товарищ» накренился и рыснул в сторону. Штурвал вырывался из рук.

– Держи крепче! – прикрикнул на помощника Бушуев, багровея от напряжения.

– Вырывается… сил не хватает… – робко заметил Рыжик.

– Круто берешь, Бушуев… – проворчал Каширин.

– Ничего… зато потом приставать легче будет… – ответил Денис.

Развернулись.

– Стоп! – прокричал Лазарев в рупор. – Тихай назад!..

Медленно вздрагивая и разбрасывая брызги, пароход стал приближаться кормой к носу баржи. Теперь, несмотря на ночь и дождь, уже видны были силуэты людей на барже; они фонарем сигнализировали о том, что у носа баржи глубоко и что на мели сидит баржа кормой. Каширин пошел последить за буксировкой на палубе.

Когда баржа была забуксирована и «Товарищ» пошел «тихим вперед», вся команда облегченно вздохнула, а Лазарев, заглянув в рубку, сказал:

– Посмотрим теперь, хватит ли силенок у нашего «Товарища» баржу стянуть…

– Посмотрим… – отозвался Рыжик.

Лазарев опять прошел на мостик к рупору.

Буксир стал натягиваться.

– Полный!

Пароход качнуло и стало кренить на бок. Бушуев беспокойно оглянулся.

– Что они, черти, наделали! – вдруг закричал Рыжик. – Ах, шут их дери!..

Ругал Рыжик матросов, которые в темноте не заметили, что цинковый буксир лежал неправильно, сполз на сторону, зацепился за бортовой кнехт верхней палубы и вместо прямой линии образовал тупой угол. Не заметил этого, видимо, и Каширин, спокойно шагавший назад к рубке. Однако в тот момент, когда пароход стало кренить, Каширин остановился, недоуменно оглядываясь. Бушуев рывком бросился к окну и закричал что было сил:

– Каширин! Скорее!! Назад, Каширин!!!

Старый лоцман понял наконец, в чем дело, метнулся было к трубе, но как раз в эту секунду буксир соскочил с кнехта, стремительно выпрямился и ударил Каширина по ногам. Лоцман взмахнул руками и исчез за бортом.

– Стоп!!! – закричал Лазарев в машинное отделение.

С кормы прыгнули в воду двое матросов. Спустили завозню. Каширина вытащили. Ноги старого лоцмана были перебиты. Мокрый, в свете желтого фонаря, он лежал на палубе, беспомощно смотрел на изувеченные ноги и тихо повторял:

– Ну вот и отплавал… Матушка-Волга кормила, матушка-Волга и спать положила…

IX

Это событие стало роковым для семьи Ахтыровых.

Оправившись после болезни, Алим стал осторожно следить за женой. Манефа чувствовала это и сама стала следить за Алимом. Оба они понимали, что наступает решительный час, и оба готовились к последней смертельной схватке. Дожидались только сигнала. Алима мучила неизвестность. Он все еще надеялся, что слова молодого колхозника под тополем – лишь жалкая сплетня.

Но все разрешилось само собой, и натянутая струна лопнула.

Весть о ночном происшествии на «Товарище» уже на рассвете другого дня облетела Отважное. Тетка Таисия услыхала о нем только в полдень по дороге в Татарскую слободу от Аграфены Ямкиной, женщины словоохотливой и склонной к преувеличениям. В ее пересказе, путаном и неточном, все выглядело иначе, чем на самом деле.

Явившись в дом к зятю, тетка Таисия застала Алима и Манефу за обедом.

– Что ж вы, мамаша, давно не показывались? – осведомился Алим, подвигая теще табуретку.

– Да все, зятек, как-то не могла собраться… – торопливо ответила тетка Таисия, усаживаясь за стол.

– Хотите щей, мамаша? – спросила Манефа.

– Налей, пожалуй… Да ведь к вам как ехать-то? Все на лодке, да через Волгу. Сегодня искала-искала лодку-то, насилу нашла: Васютка Назаров, спасибо ему, привез… Да и делов много: то одно, то другое… Вот в город надо бы съездить, али Фаинку что ли послать… купить бы кой-чего. Да опять же – денег нет.

– Денег дам, мамаша, коли нужно… – пообещал Алим.

– Спасибо, зятек, спасибо… – закивала головой тетка Таисия, крестясь на горячие щи.

– А что, мамаша, починился, что ль, «Товарищ»-то? – спросила Манефа, подавая мужу тарелку с гречневой кашей.

– Починился, сказывали… Починился и в рейс пошел. А слыхали, что на ём ночью приключилось?

– Что такое? – настороженно спросила Манефа.

Алим уловил эту тревожную настороженность в голосе жены и удивленно поднял глаза.

– А вот что! – облизнулась тетка Таисия, обрадовавшись возможности первой сообщить интересную новость. – Лоцмана убило буксиром и в Волгу сбросило…

– Что?! – вскрикнула Манефа, бледнея и бросая на стол ложку. – Какого лоцмана?

– Не знаю, какого, а только убило. Кажись, Бушуева… – с неудовольствием ответила старуха, почуяв что-то недоброе в странном волнении дочери.