Депутатский запрос

Как бывает на деле, я сейчас расскажу. Общественные организации села Борки, в котором я живу, два года назад положили начало культурно-спортивному комплексу (так теперь называются сельские культурные учреждения В совокупности), в частности открыли картинную галерею, изостудию, музей истории совхоза, литературный музей, начали собирать библиотеку военной книги, готовят место под стадион. Замечу, что вся эта работа велась в плане подготовки к 40-летию Победы и получила название «Память». Начинание было одобрено бюро Великолукского райкома партии. Что взяли, так сказать, за исходную посылку? А вот что: поколение, на плечи которого война возложила судьбу Родины, совершило не только великий ратный подвиг, но и создало великую литературу и великое искусство — духовное богатство, которое обессмертило создателей и которое будет изумлять и вдохновлять грядущие поколения. Собрать хотя бы малую толику этого наследия — картины художников-ветеранов, книги военных писателей и журналистов, мемуары солдат и генералов — в своем селе, дабы дети, вырастая, могли впитывать в себя дух своих предков через литературу и искусство, а не только созерцать каменные изваяния воинов над братскими могилами, — такую задачу поставил сельский партийный комитет. Естественно было предположить, что найдется немало единомышленников и помощников. И они действительно нашлись: более сорока художников прислали в дар свои картины, а книги для библиотеки идут из разных городов и сел страны. Столь же естественно было надеяться, что наше начинание найдет самую активную поддержку у комсомольских работников: уж кому-кому, как не им, заботиться о нравственном воспитании молодежи. И вот как-то по весне приехало к нам человек двадцать секретарей райкомов комсомола во главе с руководителями Псковского обкома ВЛКСМ, проводили они семинар и пожелали взглянуть, что такое мы тут затеяли. Пришлось мне давать молодым, образованным, культурным людям пояснения, часа два длилась наша беседа. Все они отлично поняли и, к нашей радости, выразили желание помочь, сказали даже, что обком комсомола возьмет это дело в свои руки. И вот уже полгода напоминаем мы обкому и райкомам об их обещании — и ни звука в ответ. Называется: взяли дело в руки… Были у меня и личные встречи с комсомольскими вожаками, и вот что я вынес из наших бесед: они так же, как и мои оппоненты-коллеги, считают, что все эти новые культурные заведения селу не нужны. Село не доросло до высокого искусства. Некому там его «потреблять».

Мало сказать, что такая позиция руководящих лиц удивляет, — надо ее понять. Постигнуть причины, почему дети и внуки крестьянские, обосновавшись в городских кабинетах, так поверхностно мыслят о деревне, так упорно отказывают ей в праве на одухотворение своего бытия? И прихожу к мысли, что имеем мы дело с некоим остаточным явлением, во-первых, а во-вторых, с неполным, однобоким знанием нынешней деревни. Попробую объяснить, что это такое.

Сегодня районный, областной руководитель, имеющий касательство к деревне, как правило, молод, лет 35—40, вырос он, а главное, сложился как руководитель в условиях увлечения концентрацией. Помните, как, объявив тысячи деревень неперспективными, мы наперегонки кинулись концентрировать все и вся: закрывали школы, клубы, магазины, библиотеки, медпункты, сапожные, швейные, парикмахерские — все тянули в города, оставляя селянину один-разъединственный телевизор, увезти который было не в наших силах. Из деревни начался отток интеллигенции, служащих, рабочих промпредприятий, и резко снизился общий тонус сельской жизни. Но параллельно шел и другой процесс: производство насыщалось моторами, переходили на новые технологии в полеводстве и животноводстве, улучшался быт, росла образованность молодой части населения и, наконец, сложился корпус технической интеллигенции на селе. Уровень производства, естественно, поднимал уровень культуры населения и рождал иные духовные запросы. Ныне это противоречие понято и устраняется системой партийных и государственных мер. Но в сознании руководителей, сформировавшихся в период «неперспективности», остаточным явлением все еще сидит недопонимание деревни. Потому и трудно уяснить им, с чего бы это вдруг захотелось мужику какой-то там духовности, о которой он, дескать, и понятия не имеет.