Der Parasit (СИ)

— Итак, месье, профессор Тьерсен хочет провести с вами групповую беседу. Оставайтесь на своих местах. Санитары подготовят помещение, принесут необходимое. Надеюсь, мне не придется объяснять вам, что нужно вести себя спокойно и прилично, не нападать на санитаров и медсестер, чтобы не закончить этот вечер в смирительной рубашке?

Все кивнули.

— Отлично, хорошо, что вы немногословны. Впрочем, профессору это не понравится, мало ли, вы все здесь сумасшедшие…

Как и сказала старшая медсестра — зал наполнился работниками лечебницы. Стулья были расставлены в круг, санитары, закончив работу, остались в зале, а медсестры были рядом, подготавливая лекарства для пациентов.

Через четверть часа в помещении показался профессор Тьерсен. Поздоровавшись со всеми, врач жестом попросил заключенных занять места.

Его массивные руки с легкостью удерживали несколько папок, соответствующих каждому новоприбывшему на освидетельствование. Когда обвиняемые заняли произвольные места, Тьерсен зачесал темные волосы челки по направлению к затылку и пристально посмотрел на каждого, будто был на дознании. Кто-то дергался от его пронзительных карих глаз, кто-то словно пытался съежиться, прячась от врача. Были и те немногие, как Аккерман, кто ответно рассматривал врача, будто между ними было соперничество, как в детской игре «Гляделки».

Поставленный голос врача вводил заключенных в курс дела, объясняя меры и порядки последующего пребывания и проведения освидетельствования. Аккерман на секунду почувствовал, будто его монотонный, но не угнетающий голос начал вводить его в состояние, где над ним могло овладеть бессознательное.

Лишь переключив внимание с врача на ботинок одного из прибывших, он смог «вернуться» и снова продолжать слушать. Ранее Леви никогда не замечал за собой того, чтобы он так легко отвлекался или отстранялся от любой ситуации.

Тем временем, Тьерсен закончил свою речь и попросил каждого представиться и рассказать что-то о себе в нескольких словах.

Друг перед другом сидели: историк с расстройствами психики на сексуальной почве; инженер технологического процесса, с моментально вспухшей веной на лбу, стоило ему заговорить о жене, изменившей с его родным братом (судьба женщины не оглашалась); улыбчивый ремесленник, забивший чеканом насмерть надоедливого соседа-алкоголика; студент, что пытался изменить мир к лучшему и подготавливал нападение на городскую администрацию, желая завладеть местной властью, и бывший капитан, отслуживший на горячей точке — женоненавистник, судя по материалам личного дела.

— Генри, расскажите подробнее о произошедшем инциденте между вами и вашей женой на прошлой неделе? — выбрав следующего ответчика, Тьерсен просматривал его папку, параллельно следя за нитью разговора.

— Я вернулся с работы раньше обычного. Знаете… Как в анекдотах: жена меня не ждала так рано, поэтому в свое удовольствие мяла простыни… С… — несомненно, почетному инженеру было тяжело смириться с подобным позором, с которым смешали его доброе имя. — С моим родным братом, черт возьми! Я помню, что выволок этого предателя голышом, а потом вернулся к этой…

— Что же было дальше? — видя, как Генри задыхается от переполняющих его эмоций, врач побуждал заключенного продолжить свой рассказ.

— Я помню лишь то, что соседи оттащили меня от нее, а потом приехала машина скорой помощи, чтобы забрать еще живую Эллен.

— Вы считаете это нормальной поведенческой реакцией?

— Нет, конечно, нет, я должен был сдержаться. Но…

— Предательство — это всегда больно, я могу вас понять. Однако всегда нужно оставаться человеком. Так почему вы истязали свою любимую женщину?

— Она была очень красивой, я видел провожающие взгляды мужчин за ней и всегда сгорал от ревности. Сначала она не давала повода — была скромной и послушной, но всегда говорила, что я очень ревнив и не справедлив по отношению к ней. Она хотела расстаться со мной, говоря, что устала от моего недоверия, но я убедил ее, что этого больше не повториться…

— Как вы думаете, как следовало поступить?

— Не знаю. Я не могу понять причину, почему она это сделала: я хорошо зарабатывал и…

— Да ты ей кислород перекрыл своими комплексами! — Не выдержав этой обыденной, как мир, истории, перебил его Аккерман: — Мужчина — должен быть мужчиной, а не уязвленным мальчишкой.

— Что? — удивился Генри, не ожидая, что кто-то влезет в его рассказ.

— Сам как думаешь, почему ты постоянно ревновал ее? — разжевывая очевидные для бывшего капитана истины, Леви продолжил: — Отвечу так — потому что мамочка забила на тебя, и ей намного больше нравилось трахаться с отчимом, а не смотреть на твой кружочек с палочками, который ты называл «солнышком».

— Ч-чего? — искренне удивился инженер, продолжая сжимать кулаки от наступающего приступа ярости.

— Месье Аккерман, поясните вашу мысль. — Попросил Тьерсен к удивлению Леви, так как он думал, что врач остановит его.