Деревенская околица. Рассказы о деревне

Когда мы уходили, то я оглянулся. На нас из-за решёток-клеток молча смотрели медведи, обезьяна и… дети. Наши дети. И не с какой-то другой планеты, а из наших благополучных и неблагополучных семей. И от этого было не по себе. И ещё стыдно.

СЕДЬМАЯ МИШЕНЬ

Однажды на открытии охоты я встретил Ивана Ильича Фетисова, директора школы. Надо вам сказать, что Иван Ильич — человек в районе был особый. Во-первых — умница и, во-вторых — был страстным любителем природы. Мог с ружьём на лыжах отмахать более десяти километров и если ничего не добудет, то у него ни капли сожаления. Если принесёт зайца, от силы двух — и доволен. Больше не приносил. Считал, что охота — это отдых, а не средство набивать себе брюхо тем, что должно радовать человека. И это при том, что лучшего стрелка в районе не было.

Вот с ним-то мы и разговорились вечером у охотничьего костра. Я похвалил его ружьё и заодно поинтересовался, где и как он научился так ловко стрелять? И он рассказал.

— Это всё от деда. В то время я ещё недалеко от малолеток ушёл, а уже дедову ухватку владеть ружьём перенял.

Отец у меня был агрономом, и как-то к охоте его не тянуло. А вот дед был охотником, числился в штате зверопромхоза. Он и на пенсию ушёл из охотников. Две войны прошёл, Финскую и Отечественную, и всё снайпером. Кроме орденов и медалей, у него имелось Благодарственное письмо самого Верховного главнокомандующего, товарища Сталина, и он этим очень гордился.

Время было послевоенное, голодное, хлеба не хватало. Тогда и решили осваивать целину, у нас на Алтае залежных земель было много, поэтому поднимать целину к нам ехли люди со всей страны. Мои родители были агрономами, потому мотались по палаточным городкам, где зарождались новые совхозы, а я с братишкой и сестрёнкой жил у деда с бабушкой. Вот тогда дед и научил меня стрелять. По перву всем был недоволен и сердился.

— Ну что такое, из десяти выстрелов два промаха? Не знаешь? А это значит, тебя чужой снайпер убил. Разве так стреляют?

Я старался изо всех сил, но обязательно из десяти хоть один да промах! Все удивлялись моей меткости, а дед ворчал:

— Ты не чувствуешь ружья. Что ты трясёшься? Напружинился, как кот перед прыжком. Ты должен слиться воедино с ружьём и быть уверенным, что попадёшь, и даже знать, куда попадёшь. Как я ни старался, но уверенность так и не приходила. И вот однажды на осенних каникулах мы с ним поехали в Бийск. Дед давно уже был на пенсии, и его пригласили на встречу ветеранов дивизии, которая формировалась здесь в сорок первом году.

Встречу проводил краевой военкомат совместно с Советом ветеранов. Приехало много гостей: военных, молодёжи, даже три Героя Советского Союза и два полных кавалера орденов Отечественной войны. Краевой комиссар говорил о славном боевом пути дивизии, о подвигах сибиряков, о воинском братстве и преемственности поколений. Ветеранам дарили подарки, моему деду вручили «командирские» часы со светящимся циферблатом.

На другой день мы пошли по магазинам, и дед купил бабушке шерстяной полушалок с кистями (платок), очень богатый.

— Ты, Ваньша, дуй в гостиницу, а я поеду на вокзал, провожу ребят. Дёрнем ещё на посошок, кто его знает, свидимся ли ещё?

— Давай сумку, — говорю я ему, — что ты с ней будешь по вокзалам мотаться?

— Нет, — отвечает, — я ещё Петьке с Наташкой гостинцев прикуплю. Вот тебе деньги, можешь тратить хоть на мороженое, хоть на кино, ещё и останется.

Ладно. Сходил я в кино, прихожу в гостиницу. Все друзья его уже разъехались, а мы решили ехать завтра на автобусе. Жили мы тогда в верховьях Ануя, а это на автобусе добираться часов шесть, не меньше. Дед домой не торопился, говорил:

— Куда спешить? Может это моя последняя поездка в город.

И погулял. Заявляется мой дедуля уже по темну, сам пьянёхонький, без сумки, без часов, без денег и главное — без шапки. А она у него была богатая, из норки. Осень на дворе. Я его пытаю, что да как, а он что-то промычал и бух на койку. Захрапел. Утром встал, голова у него трещит, сам себя материт на чём свет стоит:

— Обокрали меня, Ваньша. Мазурики чёртовы. И сумку с подарками упёрли, и все деньги до копейки выгребли, даже часы сняли. На вокзале только вздремнул на лавочке, очухался, а уже пустой. Ох, язви тебя в душеньку. Ох, и дурак же я старый!

Я так и обомлел. «Что делать?» — спрашиваю.

— Не горюй. Выкрутимся как ни будь. За гостиницу у нас уплачено, а на билеты найдём. У тебя деньги ещё остались?

Порылся я в карманах и набралось у меня прилично мелочи, но на билеты, конечно, не хватает. А дед даже обрадовался, сам что-то прикидывает, а мне говорит:

— Это хорошо. Для начала даже не плохо, давай-ка их сюда.

Пошли на вокзал, а рядом с ним был тир. Я сразу догадался, что дед затеял, потому что там стреляли на интерес. Надо было выбить семь мишеней — и тебе приз. Что-то много денег причиталось, но выбить семь мишеней было сложно. Там была трудная последняя мишень, которая появлялась на несколько секунд, и в придачу, она ещё быстро двигалась.