Деревенская околица. Рассказы о деревне

А вот бродяги трактористы в деревне на особом положении. Кому спахать огород, кому дров или сена привезти — пожалуйста, но, понятное дело, не даром же. И до того принаглели, что во главе с бригадиром-коммунистом, Николаем Ивановичем, пьяные как собаки, шаражатся между тракторами. А кое-кто уже даже дрыхнет в тенёчке под огромным плакатом «Здесь работает бригада коммунистического труда!» Ну-ка, сюда партбилеты!

Но больше всех отличились на ферме. Я даже обалдел. Эти архаровцы полцистерны патоки размешали с водой и дрожжами и сбродили. Потом костёр под ней запалили, а заместо змеевика, чтобы охлаждать спиртовый пар, подключились к… молокопроводу! До чего, сволочи, додумались! Вместо молочка из молокопровода журчит струйка самопала из под бешеной коровки. Главное, что рядом на стене висит портрет вождя пролетариата, Владимира Ильича. Он в революционном порыве подался вперёд и рукой показывает на фляги с самогонкой, и вроде как одобряя говорит: «Верной дорогой идёте, товарищи!» И смех, и грех.

«Товарищей» всего двое, депутат сельсовета, доярка Валя Самохина, и скотник Мишка Козлов, человек хотя беспартийный, но всё одно языкастый. Депутат Валя как увидела комиссию, так малость стушевалась, но всё же депутат, понесла что попадя:

— Это мы тово… дезинфекцию молокопровода делаем, микробов убиваем… моющих средств нет, вот мы и тово… Ну и что? Ой-ой, преступление… зато от нашего молока ребятня в школе и садике целый день поёт… А вы на меня не орите грубо, у меня депутатская неприкосновенность… этот, как его, мунитет.

Тут этот Мишка Козлов пришёл к ней на помощь и перевёл разговор в политическую плоскость. Говорит комиссии:

— Валя, да не у ентом дело. Георгий Василич, что я у вас хотел спросить? Это… вы сегодняшнюю «Правду» читали? А ведь Нельсона Манделу опять посадили в тюрягу. А-а, уже знаете… Как при чём здесь Мандела? Та вы что! Я как узнал, так сердце кровью облилось. Этот грёбаный апартеид всю Южную Африку задолбал, как вы нас этими проверками. Вы чё, рабочему классу не доверяете? Мы же предприятие самоконтроля! Забыли?

— Ты! Рабочий класс! — Орёт Гоша, а сам тычет то на фляги, то на Ленина. — Это что такое? Дезинфекция? Восемь фляг!

— Ой, Господи! — Обиделся Мишка. — Что вы привязались с этой самогонкой? Вам что, делать нечего? Мы же план делаем.

— Доигрались, Менделеевы! — Совсем осерчал парторг. — Всё конфисковать! Да вы у меня… Да я вас чертей!..

Депутат Валя видит такое дело, и сама попёрла на Гошу:

— Чёрт с ней, с Манделой и самогонкой. Ты, секлетарь, лучше ответь, — где моющие средства и спецодежда? Когда начнёте делать ремонт фермы? Где обещанные строители? Почему стоит кормоцех? Ты бы лучше этим занялся, а то самогонку он нашёл!

Тут они стали что-то доказывать друг другу и спорить, а я вижу, как член нашей комиссии, бухгалтер Володя Казанцев, под шумок крадётся к фляге. Зачерпнул полкружки самогонки, осадил эту продукцию, и на ухо Мишке Козлову шепчет:

— Как вы её делаете? Из патоки, а не воняет. Крепкая, зараза.

— Так мы же её сразу фильтруем через берёзовый уголь. Вы как кончите… тово… бороться с нами, так и приходи. Я тебя научу. Нас так гнать надоумил главный зоотехник Фомичёв. Ещё, говорит, хорошо получается из дроблёнки, но это сложней будет, надо пускать через кормозапарник. Хлопотно, зато как казёнка.

— И откуда он, собака, всё знает?

— Это он был на семинаре, а там они обмениваются опытом. Так как с водкой в городе перебои, туда каждый со своей продукцией едет, и все друг перед другом хвастают достижениями борьбы с Указом. Там такие головастые мужики. Учёные, что ты!

Ладно. По итогам этой работы провели собрание, а потом собрали заседание партбюро, и через него пропустили всех коммунистов выпивох. Всех дрючили и в хвост и в гриву. А надо сказать, что партия тогда была ещё на большой силе, огрызаться побаивались. Всё-таки партийный орган, с ним шутки плохи.

А перед заседанием парткома, наш секретарь Гоша, как всегда, вместо воды в графин налил самогонки конфискованной с фермы, и заседаем. Изредка, чтобы утолить жажду и подогреть кровожадность к этим отбросам человечества, цедим помалу из графина. Работа, сами понимаете, нервная, идёт толковище.

Не поверите, стёкла в окнах звенят, до того заседание бурное. Все что-то доказывают, галдят, особенно бабы из актива. Туда подбирали таких, у кого мужики пьют запоем, а потому они аж визжат и сучат ногами. Мы, парткомовские, страсть как разошлись: кому замечание, кому предупреждение. Дошло до того, что замахнулись на депутата, завфермой Валю Самохину, и бригадира-коммуниста Николая Ивановича. Грозили им и стыдили!

Мы строжимся и делаем вид, что с цепи сорвались, а они делают вид, что страшно напужались.

И так у нас всё идёт гладко и на душе покойно. Делаем-то святое дело: кормильцев отрезвляем и в семьи мир возвращаем. Бороться-то мы боремся, а не забываем графин за горло хватать. Но всё в меру, не жадничаем. Пьём-то без закуски. Каждый потребляет столько, насколько позволяет здоровье и образование.