Деревенская околица. Рассказы о деревне

— Может, и не знаю. А ты всё знаешь? Вот скажи, сколько стоит тонна зелёной массы для первотёлок?

Она видит, что не на того напала, сразу зауважала.

— Это другой разговор! Если вы знаете цвет и курс валюты, то замечу, и негритянки измеряются в тоннах. Это же штучный товар, но предупреждаю: если цена для вас неподъёмная, то может, что попроще? Например, девочек с Тверской? — И показывает на длинноногих крашеных девок.

А мне обидно стало за деревню, упёрся, как бык колхозный: «Негритянку хочу!» Она порылась в компьютере и выдаёт:

— К сожалению, сегодня все негритянки заняты. Согласны на латино-американку? Цвет, хоть и не чёрный, зато шоколадный. Та же экзотика, плюс большая скидка. И тянет всего на тонну.

Я и согласился, но тут началось самое интересное.

— Нужна предоплата, — говорит эта раззолоченная, — товар-то штучный. — И называет цену этой тонны. У меня глаза на лоб.

— Ты же сказала, тонна — это значит тысяча.

— Правильно — тысяча. Но тысяча зелени. Товар валютный. И я предупреждала. Сам подтвердил, что с зеленью работаешь.

Что делать? Отступать некуда. Тут ещё эти девки с Тверской стали хихикать — оплошал деревенский лапоть. Не-ет, думаю, не на того напали. Всё до копейки выложил. Правда, своих не хватило, пришлось расстегнуть под коленкой булавку потайного кармана с Марусиными «тюлевыми» деньгами. Сам думаю, Маруся, жили мы без этой заграничной тюли, проживем и дальше. Тут же Латинская Америка на карту поставлена, а это престиж русской деревни. Бабёнка мои кровные посчитала и говорит:

— Ждите заказ в течение часа.

С последних денег купил какого-то заморского пойла и поднялся к себе. Денис — тут как тут подхватился: «Где был? Почему без меня?» А мне до смерти денег жалко, потому ехидно говорю, что был в Латинской Америке. Наливаю заморского напитка, а он кочевряжится — не пьёт. Ну, и чёрт с тобой, сам две стопки и осадил. То ли от классовой борьбы на съезде, то ли от этого зелья, но пока ждал заказ, меня сморило, и я отключился.

Слышу сквозь сон — звонок. Денис к телефону и говорит: «Никого мы не заказывали». Немного погодя опять звонок, а он уже сердится, орёт: «Да никого мы не заказывали… а тот мужик-колхозник, давно храпит», — и суёт трубку мне в харю. Но фирма была серьёзная, там не унимаются. Толкуют ему про оплаченный заказ. Как он это услышал, сразу и согласился: «Ладно, — говорит, — если всё оплачено, ведите эту латиноамериканку. Что мы, звери какие? Не пропадать же добру».

Немного погодя стук в дверь, а я слышать-то всё слышу, а сам как в трансе, рукой не могу шевельнуть. Чуть веки приподнял и вижу — входит роскошная девка, цвета шоколада, сама в норковой шубке, с магнитофоном. Включает «Ламбаду», сбрасывает шубку и… мама родная! Стоит в натуральном виде Афродиты, а формы! Лопочет с милым акцентом: «Кито бьюдет Мьиша?» А «Мьиша» лежит, как бревно, ни рукой, ни ногой не шевельну. Зато Денис не растерялся, засуетился, кричит, что это он и есть «Мьиша!» Ну, не подлец? Она для куража заскочила на столик и давай «Ламбаду» выплясывать, только фужеры зазвенели, а груди у неё в растопырку, как у молодой козы, и ещё дёргаются. Потом соскользнула к нему в кровать, и только пружины застонали… Грех-то какой! Я от волнения и аханья враз сомлел и совсем отключился.

Утром очухался, спрашиваю Дениску, померещилось мне с Латинской Америкой? Он глаза прячет и бормочет: «Ты, Мишаня, как лишку хватишь, так тебе чёрте что мерещится». Я и думаю, может, и правда померещилось, шарю по карманам — одна мелочь. Хвать-хвать под коленкой — только булавка и осталась.

А он такой деловой, меня загружает. Говорит, что я теперь уже старший по группе, и суёт билеты всей делегации. Поехали в аэропорт Домодедово. Чёрт с ними, с деньгами, только совестно перед Марусей, профукал её денежки, и что обидно — без пользы. Зато совесть чистая. Стал в душе каяться, за дурные помыслы и, вы не поверите, всё неожиданно уладилось. Но как!

А дело было так. Приезжаем в аэропорт, я зарегистрировал делегацию. Пока ждали свой рейс, хорошо опохмелился. Полегчало, но начало штормить. Объявляют посадку. Кое-как поковылял, прошёл рамку металлоискателя, но тут какой-то мужик в штатском меня хватает за шиворот и поволок в дежурку. Там уж он на меня и вызверился. Орёт, что он фээсбэшник, а я по оперативке похож на какого-то террориста и хочу взорвать самолёт. Вывернул карманы, остатки денег — себе в ящик и всё жути нагоняет, требует назвать имена чеченских террористов.

Представляете ситуацию? Идёт посадка, Дениска мечется, билеты всей делегации у меня, а где я — неизвестно. Спасибо контролёрам, они указали, куда меня уволок этот паук-опричник. Влетает он и с порога ревёт, как медведь в жаркую погоду:

— Ты какого… (тут нехорошее слово) здесь сидишь с билетами, когда уже посадка идёт?!

А фээсбэшник сразу выкобениваться, встал в позу, говорит:

— Гражданин подозревается в терроризме!

— Что?! — У Дениса аж челюсть отпала, как у коня. — Какой терроризм? Чё плетёшь? Ты сам кто будешь, крыса столичная?