Читаем Деревенские ремесла в средневековой Европе полностью

Напротив, более квалифицированные и специализированные ремесленные работы выполнялись обычно [62] держателями, связанными лишь поземельной зависимостью: не случайно большинство прямых указаний источника на ремесленную специальность относится к лично свободным держателям, часто сидевшим на свободных же наделах. Среди таких мансуариев мы чаще всего встречаем все тех же кузнеца и плотника. Лично свободные, но поземельно зависимые сельские ремесленники — единственные деревенские мастера, профессионализм которых для составителей тогдашней документации не только несомненен, но является главным признаком их общественной характеристики. Интересно, что в Сен-Жерменском монастырском комплексе лично свободные ремесленники, как правило, также держали самые мелкие свободные наделы, равные обычным сервильным, — в 1/2 манса (Примечание: Размеры свободных мансов в IX в. довольно значительно различались даже в пределах одного региона: от 19-20 га во Фландрии до 11-13 га в Бургундии и Иль-де-Франс.). Многие свободные лица, державшие от монастыря такие наделы, обозначены в описи именно по ремесленной специальности. Очевидно, что земельный надел (и вообще аграрная сфера) для них играл вспомогательную хозяйственную роль и в немалой степени служил средством обрести соответствующие гражданские позиции в условиях деревенского общества.

Состав и размер оброка, объем наделов, терминологическое обозначение занятий убеждают в том, что лично свободные сельские ремесленники жили преимущественно за счет сбыта изделий своего ремесла жителям окружающих поселений.

Но в то же время даже такие специфические, рано товаризовавшиеся и имевшие относительно постоянный и широкий рынок ремесла, как кузнечное и плотницкое, не давали возможности существовать без земли, без сельского хозяйства. А ведь профессиональных кузнецов и плотников было в деревне совсем немного: в таких больших хозяйственных комплексах, как Сен-Жерменский или аббатство св. Петра в Корби, было всего по 1-3 кузнецов и плотников, т. е. в лучшем случае по одному специалисту на группу вилл. В силу этой причины или из-за узости рынка (скорее всего, обеих этих связанных причин), некоторые профессиональные ремесленники разъезжали по деревням и поместьям, [63] выполняя местные заказы. Но полностью отойти от аграрных занятий, жить лишь за счет своего мастерства не могли даже немногочисленные лично свободные профессионалы.

Глава IV. Особенности ремесленного производства и положения ремесленников в раннее средневековье

Итак, раннее средневековье — время складывания ремесла, как отдельной сферы феодального общественного хозяйства. Ремесло — это ручной промышленный труд, сугубо индивидуальный, мелкий и раздробленный. В ту эпоху он в разной мере несамостоятельный и в абсолютном большинстве подразумевает постоянную связь работника не только с орудиями производства, но и с всеобщим средством производства — землей. Наделение землей и наличие обязательств по земле, техническое и экономическое соединение (в разной мере и форме) с сельским хозяйством и промыслами, т. е. с добывающим производством, — важнейшие особенности феодальной стадии в развитии ремесла. В догородской период эти особенности проявлялись в наиболее открытом виде.

Общественный статус ремесла и ремесленников был еще не вполне определенным: одни лица занимались ремеслом профессионально, видя в нем главный труд жизни; другие более или менее равномерно совмещали его с аграрным и (или) иным трудом; третьи занимались им попутно при преобладании иного занятия. Но основная масса ремесленных изделий — это продукты домашнего труда крестьян.

Господство семейных форм — подсобных, служебных, внутрихозяйственных — над профессиональными было характерной чертой раннесредыевекового ремесла. И подобно тому, как индивидуальные рабочие силы каждого крестьянского подворья функционировали лишь в качестве органов совокупной рабочей силы семь, так и домашнее ремесло выступало в качестве составляющей функции совокупной деятельности каждой хозяйственной ячейки как часть общего производственного [64] процесca. Оно входило в круг главных занятий крестьян и в их усадьбах, и в обслуживаемой ими усадьбе помещика.

Профессиональные ремесленные навыки успешнее развивались в тех регионах, где им особенно способствовали условия природной среды, местные традиции, а позднее — внешний спрос. Поэтому отдельные ремесла в раннее средневековье специализировались не повсеместно, а в определенных, более или менее широких, районах, участвуя таким образом в экономическом районировании — важном условии товарообмена.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе
1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе

Что произошло на приграничных аэродромах 22 июня 1941 года — подробно, по часам и минутам? Была ли наша авиация застигнута врасплох? Какие потери понесла? Почему Люфтваффе удалось так быстро завоевать господство в воздухе? В чем главные причины неудач ВВС РККА на первом этапе войны?Эта книга отвечает на самые сложные и спорные вопросы советской истории. Это исследование не замалчивает наши поражения — но и не смакует неудачи, катастрофы и потери. Это — первая попытка беспристрастно разобраться, что же на самом деле происходило над советско-германским фронтом летом и осенью 1941 года, оценить масштабы и результаты грандиозной битвы за небо, развернувшейся от Финляндии до Черного моря.Первое издание книги выходило под заглавием «1941. Борьба за господство в воздухе»

Дмитрий Борисович Хазанов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное