Читаем Деревенские ремесла в средневековой Европе полностью

Правовое положение лиц, связанных с ремеслом, было пестрым: дворовые рабы, свободные общинники, бездомные люди. Но основную часть их составляли в той или иной мере зависимые крестьяне. В среде раннесредневекового ремесла господствовали не только несвобода — поземельная и, в той или иной мере, личная, — но также малоземелье. Землевладельцу было выгоднее брать с бедных держаний такие повинности, которые не разрушали данных держаний, а это были главным образом «ручные работы». Так или иначе, но тенденция к специальному занятию ремеслом именно низшей категории зависимых крестьян просматривается в документации того времени достаточно отчетливо. В данной среде был также распространен ремесленный труд низшей квалификации. Это делает понятным некоторые стороны градообразования: бежавшие в город крестьяне из этих групп составляли затем рядовой (ремесленный) и низший (наемного труда) разряды горожан.

Наивысшей степени профессионализации, в том числе в «почетных» ремеслах, достигали наиболее свободные жители деревни. Характерно, что ремесло в какой-то мере уже было критерием их социального отличия, что выражалось в обозначении поремесленной специальности. Однако большинство связанных с землей ремесленников еще скрыто в общей массе крестьян и [67] обнаруживается лишь по составу оброка. Да и сама организация деревенского ремесла и ремесленников в целом подчинялась аграрной организации, развивалась в рамках крестьянской сословности, в отличие от профессиональной сферы, где уже возникли и магистерии, и артели.

Тот факт, что даже явные ремесленники-держатели как бы прятались, растворялись в крестьянско-держательской среде, означает, что разделение функций или видов деятельности в реальной жизни и в сознании окружающих происходило быстрее, нежели формальная дифференциация социально-правового статуса. Данное обстоятельство, подтверждая известное медиевистам правило «обычай старше закона», позволяет считать, что фронт, ассортимент, массовость раннесредневекового ремесла были шире, нежели это видно по имеющимся источникам, особенно к концу периода, когда ремесло смогло стать производственно-хозяйственной основой складывающейся городской жизни.

Таким образом, в раннее средневековье в процессе складывания феодальных отношений, структур и институтов складывалось и феодальное ремесло. В соответствии с закономерностями докапиталистических эпох это было мелкое, ручное, в той или иной мере соединенное с условиями труда, простое (не расширенное) производство. В соответствии с особенностями феодализма это ремесло было соединено с землей, обусловлено отношениями по земле (собственность, владение, держание), подчинено аграрным формам организации и регламентации и связано личностным, внеэкономическим принуждением. В соответствии со спецификой раннего феодализма ремесло было преимущественно крестьянским и рассчитанным главным образом на удовлетворение непосредственных потребностей работника и рентополучателя.

Завершая общественную характеристику раннефеодального ремесла, выделим движущие силы его развития. Обычно здесь называют — исключительно или прежде всего — эволюцию сельскохозяйственного производства, тогда господствующего: она сопровождалась, во-первых, дифференциацией этого основного занятия и «отпочкованием» занятий, ранее бывших в его составе; во-вторых, появлением избыточного продукта, излишков, за счет которых могла прокормиться уходящая из сельского хозяйства часть работников.

Но среди важнейших факторов эволюции ремесла, [68] его отделения от земледелия именно в раннее средневековье была также та общественная дифференциация, которая реализовалась в складывании феодального строя — соответствующей хозяйственной организации, антагонистических классов, эксплуататорского государства. Для развития ремесла были важны, в частности, поместный хозяйственный строй как тип организации производства и присвоения; феодальная рента как средство интенсификации и разделения труда; вещная атрибуция господствующего класса и государства; недостаточность земледелия в результате обезземеления и обеднения крестьянства, приводившая к поискам вспомогательных средств существования.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе
1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе

Что произошло на приграничных аэродромах 22 июня 1941 года — подробно, по часам и минутам? Была ли наша авиация застигнута врасплох? Какие потери понесла? Почему Люфтваффе удалось так быстро завоевать господство в воздухе? В чем главные причины неудач ВВС РККА на первом этапе войны?Эта книга отвечает на самые сложные и спорные вопросы советской истории. Это исследование не замалчивает наши поражения — но и не смакует неудачи, катастрофы и потери. Это — первая попытка беспристрастно разобраться, что же на самом деле происходило над советско-германским фронтом летом и осенью 1941 года, оценить масштабы и результаты грандиозной битвы за небо, развернувшейся от Финляндии до Черного моря.Первое издание книги выходило под заглавием «1941. Борьба за господство в воздухе»

Дмитрий Борисович Хазанов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное