Деревья собираются в дорогу

Дороги долгие, крутые,
с какими я теперь в родстве,
петляли долго по России —
и вот сошлись они в Москве.

На них месил я грязь и глину,
на стройках я бетон месил,
мешки с мукой, взвалив на спину,
я с барж на пристани носил.

В любой, мне выпавшей работе
я был азартен, и всегда —
я пел. Но на высокой ноте
срывался голос иногда.

А по ночам, презрев подушку,
еще смешон в своей среде,
уже изматывал я душу
над новым словом о труде.

Как блоки стен, скреплял я строки.
Дома росли, стихи росли…
Куда б ни шли мои дороги,
 они меня в Москву вели!

Отбросив лоск и позолоту,
подобна свету маяка,
Москва в поэзию, в работу
вошла, как новая строка.

СОЛДАТСКАЯ ТЕТРАДЬ

На посту

Я слышу, как падает снег,
 уснувшей земли покров.
С прожектора сыплется свет,
похожий на рой комаров.

Зверем из-под куста
ночь на меня глядит.
Кто это бродит там?
Ветер или бандит?

Вдруг — приглушенный стон.
В холод бросает он.
Двери истошный скрип.
Палец к курку прилип.

…Играет мороз на сучках,
воздух озоном пропах.
Россыпью красных монет
с прожектора сыплется свет.

Звуков всегда полна
таинственная тишина.

Февральское утро

Окно затянуло морозной слюдой,
холодно после вчерашней метели,
и подниматься с последней звездой
разве захочешь из теплой постели.
Вьюга вчера налетела с востока
и, от души нагулявшись на воле,
новую песнь принесла издалека,
ту, что застыла на окнах и в поле…
Утро. Таинственным скованы сном
пышных берез молодые верхушки.
Лишь, привлекая домашним теплом,
тянутся узенькой лентой избушки,
тускло малиновым светом горят,
в сером тумане темны и убоги…
Еле заметны, тоскливо торчат
вешки да вешки вдоль санной дороги…

Лунный пейзаж

Фонарь в лесу заиндевевшем

похож на яркую луну,

он золотит — на ветвь повешен —

берез густую седину.

Наш вездеход на сопку лезет,

он надрывается, визжит,

дорога в розовом разрезе

назад извилисто бежит.

Из фары свет какой-то странный

чудесно стелется во мгле,

пейзажи лунной панорамы

лежат пред нами на земле…

Солдатские дороги

Ветер, туман, дождь моросящий,
свет деревень дальний, манящий.

Степи, леса, сопки, отроги…
Это и есть наши дороги.

По сугробам

По сугробам, по сугробам,
по колено увязая,
по когда-то бывшим тропам
друг за другом мы шагаем.
В сапогах оледеневших…
Лица, руки, ноги стынут.
За плечом окаменевшим
с побелевшим карабином.
А идти еще немало.
С каждым шагом — выше, выше…
Только слышно, как устало
за спиной товарищ дышит.
Ветер стонет не смолкая,
но смотреть нам нужно в оба,
глухо падая, вставая, —
по сугробам, по сугробам.
Все смешалось в серой мути,
бьет по лицам снег рогатый,
тяжело, и кто-то шутит:
мы солдаты, мы солдаты…

* * *