Деревянная грамота

С таким восторгом изложила Авдотьица Стеньке этот замысел, что он чуть было не купился. Однако вспомнил, что Наталья на него уже не первый день из-за ловушки дуется, и помотал головой: мол, не получится…

– А ты уж мне поверь! Вот сейчас проводишь меня, а пока до дому добежишь – она семьдесят семь дум передумает и ума наберется!

Вот так и вышло, что Стенька отправился провожать Авдотьицу – непонятно зачем, если посмотреть разумно, потому что рослая девка не то что в защите нуждалась, а и сама бы могла земского ярыжку от лихих людей одним лишь кулаком оборонить. Но он шел в надежде, что зимняя пустынная улица как раз к деревянной грамоте приведет…

Оказались они на Ильинке. И более того – когда сделали крюк, Стенька узнал местность. Он полгода назад уже носился тут как угорелый, выслеживая ватагу скоморохов, которых пригласил потешить свое семейство именитый купец Белянин. К задворкам купеческих владений и привела провожальщика Авдотьица. А ведь именно белянинской мамке передала она в Варварской церкви тот сверток…

Великие вавилоны принялись тут громоздиться в Стенькиной голове! Он понял, что купец как-то связан с грамотой, может, даже у него в доме она и хранится! Он понял также, что ловкие конюхи через Авдотьицу поклонились той мамке чем-то ценным, судя по тому, что с калашниковского склада вынесено, – дорогим тонким сукном. И теперь, возможно, затевается выемка грамоты!

– Так ты тут, что ли, живешь? – спросил он Авдотьицу, радуясь, что девка не знает, как он докопался до белянинской мамки.

– Тут и живу. Да только, веришь ли, домой идти неохота.

– Ругать, что ли, будут?

– Да уж изругают… Не задался у меня денек – деньги протратила, к тому твоему сапожнику не попала…

– Ну, деньги-то – дело наживное.

Неподалеку раздался свист.

Стенькино сердце возрадовалось – начиналось ДЕЛО!

– Напрасно тут балуются, – сказал он. – Стрелецкий караул как раз прибежит – достанется свистуну. Знаешь, кто так по ночам-то пересвистывается?

– А воры, – уверенно отвечала Авдотьица. – Только ведь воры-то разные бывают! Одни кошельки крадут, другие скотину со двора сводят, а третьи… Ох!.. Укрой меня, укрой…

Девка развернула Стеньку спиной к углу, образованному улицей с переулком, и присела, словно бы спрятавшись за ним.

– Да что ты?! – зашипел на нее земский ярыжка. – С ума съехала?…

– Стой так, стой так…

И ведь не просто в молодца вцепилась – повисла на нем, не давая повернуться. Длилось это примерно столько, чтобы «Отче наш» прочитать.

Стенька отчаянно прислушивался, но даже шагов не услышал. И чего девка вдруг испугалась, понять не мог. Зато снова раздался свист.

– Ахти мне… – прошептала Авдотьица. – Пропала моя головушка…

Скрип шагов раздался-таки! И это был весьма уверенный скрип. Несколько человек приближались, никого не боясь, не крадучись вдоль заборов, а по самой середине улицы. Тут уж Стенька, сбив резким ударом девичьи руки, вцепившиеся в борта тулупа, развернулся навстречу тем людям. И это оказались четверо стрельцов – обычный ночной стрелецкий караул с факелом, задача которого – спешить, коли кто на помощь позовет, и не допускать явных безобразий.

Авдотьица закрыла лицо руками.

– Что, девка, с женихом застали? – спросил старший и сделал знак, чтобы факел поднесли поближе к Стенькиной роже. – Гляди ты, ярыга!

– А ведь я тебя знаю! – воскликнул стрелец-факелоносец. – Тебя Степаном зовут! А я – Давыд Потапов, не признал? Ивана Нараманского полка!

– Узнаешь вас, как же, в тулупах-то! – отвечал Стенька.

Будь дело летом – он по цвету одежды безошибочно определил бы принадлежность к любому полку. Ивана Нараманского полк носил платье вишневое с черными петлицами и светло-синим подбоем, шапки имел малиновые, а сапоги, как большинство полков, – желтые.

– А ты, девка, чьих же? – спросил старший, пожилой уже стрелец, усмехаясь тому, как Авдотьица прятала в рукавицах лицо.

– Я – белянинская…

– Выманил красавицу? Так я и думал, что тут молодцы с девками шалят! – Факелоносец был рад, что вместо воров обнаружил человека совсем невинного, к тому же давнего знакомца, служилого человека.

– Пошли, ребята! – приказал старший.

– Бог в помощь! – напутствовал Стенька.

– И тебе!

Стрельцы ушли. Авдотьица, отведя от левого глаза край рукавицы, следила за ними, пока не скрылись за углом.

– Слава те Господи, пронесло… – прошептала она.

– Так ты стрельцов, что ли, испугалась?

– Дядька у меня тут служит, сердитый – страсть! Он с соседским ключником сдружился, с Поликарпычем. Как досуг, так и бежит в гости через улицу. Оттуда-то нас с тобой и видно!

Авдотьица указала на верхушку соседского крыльца, что виднелась над забором, и на темные окна справа и слева от нее.

– Так что ж ты на видном месте стала? Могли же в переулок войти!

По тому, как девка промедлила с ответом, Стенька догадался – с переулком-то дело неладно. И следующее озарение посетило его – уж не от конюхов ли, что таятся в том переулке, отводила она подозрения стрелецкого караула?