Деревянные глаза. Десять статей о дистанции

Но что есть Церковь, как не конгрегация всех святых? От начала существования мира, патриархи Авраам, Исаак и Иаков, пророки, апостолы, мученики и прочие праведники, которые были, есть и будут, – все они суть единая Церковь, ибо всех их освятили одинаковая вера и одинаковый образ жизни, отмеченный единым Духом; они составляют единое тело, а глава этого тела, как написано, есть Христос[527].

В мышлении Августина древнееврейское и христианское прошлое связывались обычно посредством понятия «figura»[528]. В трактате «О христианском учении» Августин воспользовался этим критерием, чтобы прояснить некоторые места Евангелий, трудные для понимания. Например, кажущиеся на первый взгляд чудовищными слова из Евангелия от Иоанна, 6: 53: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни», —

это фигура [речи], и она наставляет, что ее нужно связать со Страстями Господними и что прекрасно и полезно хранить в памяти то, что Плоть Его распята и изранена за нас[529].

Но в другом пассаже того же трактата «О христианском учении» Августин указал и на возможные эксцессы толкования Библии в фигуральном ключе. Мы должны, предупредил он, остерегаться того, чтобы проецировать на Библию обычаи нынешних времен и мест, в которых живем мы, читатели:

Поскольку же люди склонны при оценке грехов соизмерять их не с сущностью дурных желаний, но с силою собственных обычаев, часто случается, что человек находит заслуживающими осуждения только те поступки, которые принято порицать и осуждать в его собственном краю и в его собственное время; заслуживающими же одобрения считает лишь те поступки, которые допускаются обычаями окружающих его людей. Вследствие этого там, где Писание предписывает нечто противное обычаям слушающих либо, наоборот, осуждает поступки, находящиеся в обыкновении у слушателей, – там слушатели считают это выражение фигуральным; они считают так, поскольку авторитет божественного слова теперь утесняет их совесть. Но Писание не предписывает ничего, кроме любви[530].

Из этого принципа следует, что

Итак, поэтому и нужно внимательно следить, что подобает месту, времени и лицам (quod igitur locis et temporibus et personis conveniat), чтобы нам не осудить чего-нибудь поспешно как преступление[531].

В некоторых случаях, отмечает Августин, мы должны воспринимать Библию как буквально, так и фигурально, поскольку с библейских времен обычаи успели измениться:

Ветхозаветные праведники представляли и предвещали небесное царство как земное. Обычай, по которому из-за необходимости иметь достаточное потомство одному мужу позволялось иметь многих жен вместе, считался невинным <…> И что бы в нем [в Писании] ни повествовалось такого, это нужно истолковывать не только исторически или в собственном смысле, но принять и фигурально и пророчески (non solum historice ac proprie, sed etiam figurate ac prophenice acceptum) во имя любви или к Богу, или к ближнему, или к тому и другому вместе[532].