Деревянный ключ

На следующий день Винклер долго сокрушался по поводу того, что не предупредил меня об известной всему русскому свету склонности графа к красивой жизни за чужой счет. По его словам, это извинялось необычайным талантом Толстого. Что ж, хоть я и был зол, как тысяча чертей, в одночасье лишившись половины месячного бюджета, но не мог не признать, что граф произвел экспроприацию и впрямь необычайно талантливо. Некоторое время я злился на себя за чрезмерную болтливость, но впоследствии выбросил это из головы, решив, что граф, имевший в отношении меня совсем другие виды, не обратил особого внимания на мои излияния, да и просто по большей части их не понял. Как выяснилось сегодня, я глубоко заблуждался.

— Ну и ну! Даже не знаю, чему больше удивляться — самой истории или тому, как ты ее изложил!

— А что не так с моим изложением?

— Как тебе сказать… Когда я закрывала глаза, у меня возникало стойкое ощущение, что ты читаешь мне вслух книгу.

— И что с того?

— Да нет, ничего! Просто обычно люди так не говорят. Слыхивала я блестящих рассказчиков — филологов старой школы, но даже они тебе в подметки не годятся.

— Ну, ничего особенного тут нет. Это дрессировка Шоно. К тому же я прежде излагал сей анекдотец как минимум раза три, не считая нынешнего, вот и выучил текст наизусть.

— Экий ты скромник! Но каков граф! Определенно, в образе авантюриста Буратино он вывел самого себя!

— На самом-то деле, когда я сообразил, что он в точности разыграл сцену в харчевне «Красный рак», где в роли простофили Пиноккио выступил твой покорный слуга, то очень долго хохотал. Это действительно был тонкий розыгрыш, хотя и жестокий.

— Наверное, он решил, что раз ты сын Зудерманна, то непременно богат. Не думаю, что в противном случае он бы так поступил.

— Хочется верить. Да и я не остался внакладе — получил не только хороший урок, но и нечто гораздо более ценное.

— Что именно?

— Потом скажу.

— Ты несносен! Все потом да потом! Я умираю от нетерпения узнать, что это за легенда о деревянном человеке и что за магический ритуал такой?

— Хорошо. Графу я по понятным причинам излагал сокращенный вариант легенды, тебе же расскажу всю целиком.

В славном городе Кракове на холме Вавельском жил мудрец по имени Йефет Барабас, благословенна память его. И служил он при дворе у доброго короля Зигмунда, защитника евреев. Был он сведущ во всех науках: врачевании, астрологии, алхимии, а уж каббалу знал не хуже самого рабби Иссерлеса. Однако учеников у него не было, и все свои знания он передавал только сыну своему Йосефу. Но в помощи Барабас не отказывал никому, хотя и пользовал самого короля и денег с бедных людей не брал. Злые языки говорили: «Зачем ему деньги, если он умеет делать золото из воздуха?» Может быть, он и умел, но жил скромно и много жертвовал общине. Христиане же утверждали, что Барабас водится с нечистой силой, и чурались его.

Однажды он увидел, как скверные мальчишки повесили черного кота, выколов ему перед тем один глаз и всячески измучив. Барабас прогнал мальчишек и спас кота, и тот стал служить ему верой и правдой. А в другой раз Йефет вытащил из капкана лиса и тоже взял к себе домой, и хромой лис сделался его верным помощником.

У доброго короля Зигмунда была любимая жена Барбара — первая красавица в королевстве, а может, и на всем свете. Глаза, как темный янтарь, губы, как кораллы, зубы, как жемчуг, кожа, как золотистый атлас, а волосы, как морской песок. Но вот беда — никак не могла она родить королю наследника. Зигмунд решил, что этому виной ворожба его матери, которая ненавидела невестку, поэтому призвал к себе мудреца и велел ему снять с жены порчу. Барабас же быстро понял, что бесплодна не Барбара, а король, и тут уж ничего не поделаешь. Но как о том сказать Зигмунду?

А когда Барбара узнала, что ей не суждено родить любимому мужу наследника, то стала горько плакать, что теперь уж старая королева ее, наверное, изведет и заставит Зигмунда ее бросить. Так горевала красавица и убивалась, что дрогнуло сердце старого мудреца, и решил он взять большой грех на душу, чтобы ей помочь. И сказал он Барбаре: «Готова ли ты ради счастья мужа своего пойти на великий обман?» Барбара поняла его по-своему и разгневалась не на шутку, но Барабас пояснил, что подразумевал не измену, а подмену. «Читал я в древних книгах про то, как чародеи изготавливали человеческий идол и вдыхали в него жизнь, сказал Йефет. — И вот думаю сделать тебе сына из дерева. Для всех будет он как настоящий живой младенец, который вырастет и станет великим королем, потому что мои чары и твоя любовь дадут ему волшебную силу убеждать людей». Так сказал Барабас.