Деревянный самовар

– Жестокий ты человек, Александр! – с горечью произнес Коммерция.

– А вы все – добряки! Я-то помню, как ты в сорок пятом дедку, вынесшему на продажу последнее, что было в доме, без душевных переливов куклу втыкал, я-то помню, как Ящик с Сеней-пограничником в пятьдесят третьем с ножами гоп-стоп фронтовику устроили! Я – жестокий! Я добрый и беспринципный, потому что с тобой, дорогой мой Валерий Евсеевич, как с человеком разговариваю.

– У тебя, Александр, за последние годы сильно нервы расшатались. Абстрактная, можно сказать, беседа, а ты сразу в крик. Беречь, беречь себя надо.

– Я уже скоро двадцать пять лет как себя берегу. От вас, мои голубчики.

Вошла Матильда, поставила перед каждым тарелку с пельменями, сказала:

– Поешьте, голодные с утра.

– И верно! – удивился Смирнов.

– Я-то на ходу перекусил, – признался Коммерция, – но твоих пельменей отведаю с удовольствием.

– Вот и хорошо, – решила Матильда и ушла.

– Замечательные пельмени, – отметил Смирнов, по-солдатски вмиг заметав свою порцию, и стал ждать, когда доест неторопливый Межаков. Дождался: – И еще, Коммерция: мне необходим дополнительный ствол, машинка.

– Побойся Бога, Александр! Если бы ружье там, даже карабин, места-то здесь охотничьи, можно было бы и говорить. Но ведь пистолет… Откуда?

– Вот это как раз меня меньше всего интересует. Ящик чтобы прибыл с машинкой. У меня – все. Вопросы имеются?

– Вот сижу и думаю, – элегически начал Коммерция. – Почему я – законопослушный гражданин со всеми правами, дарованными мне Конституцией, должен безоговорочно выполнять противозаконные, если не сказать преступные, распоряжения представителя не местной даже, а московской милиции?

– Не милиции, а милиционера. Почем у вас там машинка приличная ходит? Триста хватит? – спросил Смирнов и вытащил бумажник. – Только учти, чтобы здесь незамазанный и иностранного производства.

– Думаю, Ящик спроворит. Только ему за суету подбросить неплохо бы, – пряча деньги, посоветовал Коммерция.

– Скажешь, что при встрече подброшу, – дал указание Смирнов и продолжил: – Подброшу и не поймаю. Только это ты ему пока не говори.

– Все шутки, шутки, шутки, – покивал осуждающе Коммерция. Вдруг вскинулся, ухмыльнулся, подмигнул: – Достал я тебе карты – схема лесных пожаров с печатями, с подписями, все чин чинарем.

– Как тебе удалось, фармазон ты мой ненаглядный?! – восхитился Смирнов.

Не стал темнить Коммерция и гордиться особо не стал:

– За два пол-литра мне их сторож районного архива отдал. А за четвертинку и секретную, под крестами, карту района присовокупил.

– Коммерция, ты – гений преступного мира! Ты – профессор Мариарти! Я бы норы рыл, клинья подбивал, обольщал, запугивал, а ты – два пол-литра с четвертинкой на кон, и дело в шляпе.

– В России живем, Александр, и об этом надо помнить всегда, – нравоучительно заметил Коммерция, расстегнул портфель, стоявший у него в ногах, достал из него папочку с тесемками и протянул ее Смирнову. – Ты даже не можешь представить, если здесь по-нашему сходится, какие это деньги! Они – арабские шейхи, Александр!

Смирнов взял папку, растроганно посмотрел на Коммерцию, через столик поднял его за подмышки и душевно сказал:

– Дай я тебя поцелую, – поцеловал и сплюнул в сторону.

– Без цирка не можешь? – обиженно заметил Коммерция.

– От чистого сердца, Коммерция, от чистого сердца!

– А сплюнул?

– Деталь, – отмахнулся Смирнов. – Теперь бы нам разбежаться как можно незаметнее.

* * *

Огородами, огородами и к Котовскому. Вроде никто не заметил, как он проник в гостиницу. Спрятал папку, постоял под душем и решил, что отдохнул. В штатском, как весь день, бодро вышел на улицу и направился в райотдел милиции. Надо же, хотя бы для приличия, повидать Поземкина и выманить у него Чекунова с мотоциклом, который (мотоцикл) был крайне необходим ему для грядущей долгой и бессонной ночи.

Он не дошел до райотдела: на полпути его догнал милицейский «Москвич» и, резко повернув, преградил ему дорогу. Из «Москвича» выскочил Поземкин с шутейным криком:

– Попался!

– А я тебя ищу, Гриша, – признался Смирнов.

– Целый день друг друга ищем и найти не можем!

– Чему радуешься, Поземкин?

– Кое-что проясняется, Александр Иванович. Судя по всему, ваша версия о напарнике Ратничкина скорее всего соответствует действительности. И сразу стало легче: сейчас самым тщательнейшим образом прорабатываем дотюремные связи Ратничкина. Выйдем, выйдем на нужного человека! А там и на берлогу.

– Твердо считаешь, что Ратничкин?

– Теперь – стопроцентно. Почерк в обоих случаях – один. А отпечатки на штырях – его.

– Прокурора-то за что?

– Как за что? Он же ему полную катушку отмотал.

– Ну ладно, Ратничкин – придурок, психопат, потенциальный убийца, жаждущий мести. А напарник? Ему-то зачем на себя такую кровь брать?

– Не знаете вы нашего народца, Александр Иванович, – пожурил Поземкин Смирнова. – Поймаем, и такое может выясниться!

– Ну, ни пуха тебе, ни пера, Поземкин, – пожелал Смирнов.