Деревянный самовар

– Ты специально дал Чекунову возможность застрелить Арефьева?

– Да, – однозначно ответил Смирнов со стульчака.

– Это ужасно.

– Я знаю.

– Жалко мне тебя, Санек, сил нет, – признался Казарян, балуясь с краном: то пускал воду в ванну широкой струей, то превращал ее в дождичек из душевого круглого с дырочками жестяного облачка.

– Не брызгай, – попросил Смирнов, и Казарян тотчас наглухо закрутил кран.

– Когда этими подонками вместе с тобой занимался, об Олеге и не вспоминал. А сейчас перед глазами он у грязной стены с железной палкой в груди…

– В животе, – поправил его Смирнов.

– Да не уточняй, будь добр! – заорал Казарян. – Кому нужна его смерть?

– Никому, – сказал Смирнов. – Но я найду того, кто убил.

20

К самолету в Нахте привыкли, а вот к вертолету – нет. Со всех концов к аэродрому бежал народ допаспортного возраста. Те, кто постарше, задирали головы и долго рассматривали птичку без крыльев, которая, издавая свист и вой, перпендикулярно и медленно спускалась на землю. Камуфлированный военный вертолет осуществил посадку. По всему полю, поднятые сабельным мельканием громадных лопастей, метались сухие листья, клочья сена и обязательные бумажки. А пыль поднялась и остановилась неохватным шаром.

Первым в форме цвета хаки спрыгнул, не дожидаясь лесенки, генерал-майор Есин Петр Петрович. Придерживая обеими руками шикарную фуражку с громаднейшей тульей, чтобы не унесло с травой и бумажками, генерал вертел головой, ища встречающих. Увидев, наконец, Смирнова и Поземкина, зашагал к ним, не оборачиваясь на свою команду в полевой форме и при оружии, которая по одному выстраивалась у вертолета.

– Двенадцать, – подсчитал Смирнов, пока генерал шел к ним. – С майором тринадцать. Нехорошее число.

– А Петр Петрович, – четырнадцатый, – поправил его Поземкин и вытянулся, как суворовец на Красной площади: генерал приблизился. – Товарищ генерал!

– Молчи, дурак, – приказал ему Есин, и он пораженно замолк.

– Здравствуй, Петр Петрович, – поздоровался с генералом Смирнов.

– Здравствуй. С чего мне начать, Александр?

– Кинорежиссер Казарян у себя в номере человечка караулит. Знающего и пока разговорчивого. Допроси его Петр Петрович, он многое тебе расскажет. А что не расскажет, то я доскажу.

Вертолет умолк. Полости стали до обыденности зримы. К ним, четко держа шаг, попарно направлялось отделение во главе с майором.

– Поземкин, – брезгливо произнес фамилию генерал, брезгливо и презрительно. – Устрой ребят у себя в твоем детском садике, – подошел майор и генерал ему: – Капитан пристроит вас пока у себя в отделе, Сережа, но прошу тебя: отдыхайте в готовности номер один.

– Слушаюсь, – майор коснулся ладонью козырька и приказал двенадцати: – За мной, ребятки.

А сам зашагал вперед вслед быстро, но неровно шедшему Поземкину.

– Вопросник ориентировочный мне приготовил? – спросил генерал у Смирнова, когда они остались одни. – Некогда мне вокруг да около ходить для получения информации, которая известна тебе.

– Самую суть я тебе вкратце по телефону изложил. Кстати, имей в виду во время бесед с подельцами, что нас с тобой прослушивали. Поэтому я старался ставить вопросы неожиданные и в непонятную для них пока сторону. Держи, – Смирнов протянул генералу три листа, исписанные крупным своим почерком. Генерал взял листы и, уже просматривая, проворчал:

– Мог бы и напечатать.

– Времени не было, а почерк у меня разборчивый.

– А это что такое? – не спросил – ахнул – генерал.

– Как понимать: погибший лейтенант Чекунов?

– Прямо так и понимать: погибший по своей дурости при попытке к бегству.

– Ты, что ли, его кончил?

– Выскочил из моей машины на ходу и – под встречную скотовозку.

– Только этого не хватало, – огорчился генерал. – Ну, ладно, потом разберемся.

Он читал и перечитывал вопросы минут пять. Вздохнул, спрятал листы в карман.

– До конца все понял? – спросил Смирнов.

– Очень уж мне неохота до конца все понимать, – честно признался генерал. – И страшно. Пошли к твоему человечку.

Прижился в номере Казаряна Иван Фролович. Привык к нему и Роман. За покорность и веселость нрава освободил его от наручников, и певец-артист в благодарность со сноровкой прибирался в слегка запущенном, честно говоря, номере. Пол подметал тряпкой на палке, когда увидел генерала. Двадцать лет службы в погонах не проходят бесследно: Иван Фролович выронил палку, вытянулся в струну, хотел рапортовать, но не о чем было; глаза пучились от благоговейного ужаса.

– Бармин Иван Фролович? – утомленно и тихо-тихо поинтересовался генерал.

– Так точно, товарищ генерал! – восторженно подтвердил Иван Фролович.

– У меня к вам несколько вопросов, – сказал генерал и недовольно обернулся к Смирнову и Казаряну: – Наедине.

– Мы сейчас уйдем, – понятливо пообещал Казарян. – Но очень вас прошу, товарищ генерал, при разговоре аккуратно с казенной мебелью. Наручники и ключик оставляю вам на всякий случай.

В коридоре Смирнов сказал:

– Рома, я сейчас к медэксперту по поводу Олега…

– По поводу… – ненавистно передразнил его Казарян.