Деревня Левыкино и ее обитатели

Не успела тетя Оля отгоревать свою новую беду, ее ударила вторая. В 1942 году под суд военного трибунала угодил ее младший сын Валентин. Он был осужден на 10 лет за кражу бочки бензина. Подобные проступки в то суровое время жестоко наказывались согласно приказа Верховного Главнокомандующего за номером 0169. Этот приказ в обиходе назывался тогда известной фразой Верховного, содержащейся в нем: «Государство не бездонная бочка!» Я узнал об этом прискорбном случае, будучи на фронте, на Северном Кавказе. Мне жаль было брата. Мне искренне было жаль бедную тетю Олю. Но суровость приговора не вызвала у меня тогда сомнений в его справедливости. Я и сам готов был понести такое же наказание, если бы посмел «по злому умыслу или по какой-либо другой причине» совершить такой проступок. Так мы солдаты Великой Отечественной воспитаны были силой присяги, данной своему народу и государству.

Жаль было Валентина. Не случись с ним такой беды, жизнь его состоялась бы иначе.

В 1943 году получил похоронку дядя Федот. В бою под Харьковом весной 1943 года погиб его младший сын Борис. Он был призван в Красную Армию на два-три месяца позже меня. Если мне удастся продолжить воспоминания о моей собственной жизни, я неоднократно буду вспоминать и о нем. Мы были с ним не только и не столько братьями, сколько друзьями. Наша дружба началась с ним с раннего детства в родной нам деревне Левыкино. Все мои воспоминания о детстве неразрывны с именем моего двоюродного брата. Он был старше меня на один год. Но мы всегда с ним были равны. Нас никогда не разделяли ни социальные, ни идейные, ни политические разногласия. Когда началась война, у нас не было иного выбора. Мы вместе пытались уйти на фронт. Нас не брали. Тогда мы вместе пошли устраиваться на военный авиамоторостроительный завод номер 24, который находился на Семеновской улице. Из отдела найма и увольнения нас направили на медицинский осмотр. Война еще только-только начиналась, и страна еще на военный лад не перестроилась. Врачи еще были придирчивы к определению годности по состоянию здоровья. Заводской доктор долго слушал меня, как когда-то мой детский доктор Гуревич. Потом заставил сделать двадцать приседаний, вытягивая руки вперед. Потом еще послушал в свою трубку и решительно сказал: «Негоден». А Борис оказался годным. Его приняли на завод учеником фрезировщика, а меня нет. Теперь Борис стал каждый день ходить на работу. Он очень скоро освоил станочные операции. Но осенью началась эвакуация. Завод остановил производство, начался демонтаж станочного оборудования, погрузка в эшелоны. Брату было, как и всем, предложено эвакуироваться с заводом в Куйбышев. Но он не поехал.

В это время на руках он уже имел предписание военкомата быть готовым к призыву и не осмелился это предписание нарушить. Через месяц или два после этого Борис был призван в ряды Красной Армии и зачислен курсантом в Офицерское училище имени Верховного Совета РСФСР.

Так сын раскулаченного отца, «чуждого классового элемента», изгнанного Советской властью из родной деревни, стал под боевое знамя знаменитой Высшей Краснознаменной офицерской школы, носившей имя Верховного Совета РСФСР. Вот так война, нависшая черной бедой над Отечеством, соединила наш советский народ в то самое «морально-политическое единство», ставшее основным залогом нашей Победы над фашистской Германией.

«Бывшие» и «чуждые элементы», рабочие и крестьяне, школьники и студенты, интеллигенция – все встали на защиту своего государства и Родины – Союза Советских Социалистических Республик. Страшному врагу, очумелому коричневому фашизму, не удалось разрушить это государство соединенных народов, объединенных рабочих, крестьян и интеллигенции. Зато теперь, в конце второго тысячелетия наш народ никак не может прийти в себя и понять, как же можно было так скоро и без всякого сопротивления с его стороны, без его согласия, в мирное время, без страшных атак и бомбежек развалить это могучее государство. Сила политической подлости переродившихся руководителей оказалась для него неожиданной и роковой.

Борис закончил училище ускоренным курсом, был выпущен лейтенантом, получил под свою команду минометный взвод и с ним вступил в свой первый бой на Украине, под Харьковом. Осенью сорок второго года, воюя уже на Северном Кавказе, я получил от него первое и последнее письмо с его фронта. Оно было полно оптимизма и бесстрашия. Сообщал он мне, что взвод его в основном был казахским и что командовать им чаще приходилось не голосом, а жестами. В весенних боях 1943 года под Харьковом Борис погиб. В похоронке, которую успел получить его отец, было написано обычное извещение о том, что лейтенант Борис Федотович Левыкин в бою за Родину пал «смертью храбрых» и что тело его похоронено в братской могиле в освобожденном им городе Змиеве.