Деревня Левыкино и ее обитатели

Оба брата всю жизнь прожили в согласии со своими женами. А жены, в свою очередь, были дружны между собой. Обе они были крестьянками из соседних деревень. Жена моего Деда, моя Бабушка Варвара Ивановна, в девичестве Горбатова, происходила из маленькой деревеньки Бельково, совсем недалеко от Ушакова. Ее я, как и Деда, живой не помню, несмотря на то, что некоторое время перед своей смертью она жила у нас в доме, в Левыкине. Но я тогда был очень мал. А жена Василия Михайловича Татьяна Ивановна родом была из деревни Борзенки. Эта деревня была необычной. Большинство крестьян в ней были по статусу, унаследованному от своих предков, служилого сословия, дворянами. Среди русских офицерских фамилий XVII—XIX веков фамилия Борзенковых встречалась в наградных реляциях и описаниях походов и сражений. Не утверждаю, что Татьяна Ивановна была дворянкой, но что-то необычное в ее манерах и речи замечалось. Эту старую женщину я помню. Она бывала у нас в гостях в Москве. Основную часть жизни Татьяна Ивановна занималась обычным крестьянским делом вместе со своим мужем. Главным занятием моего Деда и его брата было земледелие. В нем они были усердными и опытными специалистами. Однако земли в их владении, как и у всех, было очень мало. Поэтому братья прибегали к аренде. Сначала арендовали у Сорокина – бывшего хозяина помещичьего имения Фурсова, которое впоследствии купили братья моего Отца. А в 1905 году братья на некоторое время переселились на арендованную землю известного землевладельца и подрядчика на строительстве железных дорог Полякова. Арендованный хутор так и назывался – Поляковкой. Признаки этого хутора еще сохранялись до начала тридцатых годов. О жизни на нем семьи моего Деда я знаю из рассказов Мамы. Она вспоминала эту пору своей жизни как самую интересную и устроенную. Но никак не могла мне объяснить, почему ее Отцу пришлось в конце концов отказаться от аренды и вернуться в деревню Ушаково. Связано это было, наверное, с ростом арендных цен. Недостаток семейного бюджета братья пополняли сторонним занятием. Они имели знакомство с деловыми людьми во Мценске, а также с местными землевладельцами-дворянами, хозяевами лесных угодий. Именно в лесном деле они и были им известны. Мама рассказывала, как ее Отец и Дядя уезжали по приглашению этих хозяев в ближние и дальние окрестности, как она говорила, «по лесному делу» и возвращались из этих поездок с заработками. О самой же работе она ничего сказать не могла больше трех слов: «по лесному делу». Я предполагаю, что Дед с братом выступали посредниками при продаже лесных угодий и древесины хозяевами – чаще всего незадачливыми и разорившимися помещиками.

Таковы мои заочные представления о Деде и его брате, собранные из рассказов Мамы и ее брата Ивана Ильича, с которым мне больше пришлось общаться, чем с другими ее родственниками. Между прочим, он, наверное, не случайно по окончании гимназии и после прохождения действительной военной службы по призыву в Санкт-Петербурге, поступил учиться там же в Лесную академию. Видимо, отец заронил в нем эту идею.

И еще я знаю из рассказов наших левыкинских старожилов, что Дед мой Илья Михайлович был строг, честен, трудолюбив, пустым словом и делом не увлекался, а ходил в рваной шапке, из которой торчали хлопья ваты. За это и дети его, и внуки именовались Хлопяными,

Умерли оба брата один за другим с небольшим интервалом. Сначала скончался от длительной болезни легких Василий Михайлович. Может быть, у него был туберкулез. Но смерть его, как уверяла Мама, ускорилась после разбойного нападения на него по дороге домой из Мценска в один из зимних вечеров. Говорили, что грабителем-разбойником был один из романовских мужиков по кличке Алым. Чьего он был рода, я не знаю. Пережитый страх отразился на психическом и физическом состоянии и ускорил ход легочной болезни. Вскоре после этого случая Василий Михайлович скончался.

А мой Дед Илья Михайлович умер через два или три года после брата от рака головного мозга. Я помню могилы обоих братьев, моих дедов на нашем деревенском погосте. Около них была похоронена и моя Бабушка Варвара Ивановна, которая умерла намного позже своего мужа, в 1925 году. Жене Василия Михайловича Бог дал дожить до середины тридцатых. В эти годы я несколько раз видел ее в Москве. Она поочередно жила у своих детей. Кому из них пришлось хоронить свою мать, я не знаю. Представляя себе образы моих незнакомых стариков-прародителей по рассказам Мамы и Отца и других свидетелей их жизни, я понял, что главный смысл их жизни состоял в сохранении семьи и в воспитании детей. Они, конечно, далеки были от осознания его, как общественного долга, но именно его выполнению они подчинили свой труд и все свои человеческие силы и знания.

У моего Деда было семеро сыновей и две дочери, а у его брата Василия Михайловича – три сына и одна дочь. Вот такое богатое наследство оставили человечеству эти два ушаковских мужика. Они могли быть спокойны за продолжение своего рода. Однако судьбы у всех детей оказались разные, и не всем им удалось повторить пример родителей.