Деревня Левыкино и ее обитатели

Наше появление на картофельном огороде Егора Васильевича было настолько неожиданным, что он со своей супругой долго никак не мог нас узнать, а потом понять, как мы здесь очутились. Они долго глядели на нас молча, а потом вдруг громко запричитала Ольга Васильевна. Наконец, придя в себя, хозяева повели нас в дом. Началась суета с приготовлением угощений для нежданных и незваных гостей. Бежать никуда и ни за чем не было нужды. У стариков все было свое. Картошка в тот год уродилась хорошая. Быстро было наварено ее вдосталь. А к ней пришлись и соленые огурцы с помидорами. На огромной сковороде громко заскворчала яичница с салом. А Егор откуда-то незаметно достал бутылку самогона. А мы с Отцом и сопровождавшим нас Василием Гавриловичем чинно восседали на лавке за столом, на котором быстро уставились перечисленные разносолы.

Домик у Егора был маленький, в одну комнату, с тремя оконцами и с маленькими сенцами. Комната была и кухней и спальней. На противоположной от нашей лавки стороне стояла деревянная кровать. Сбоку от кровати, в углу, стоял довоенного образца крашеный самодельный сундук. В нем было все семейное достояние.

Над кроватью висели два фотопортрета хозяев в рамках и под стеклом. Снимались они, очевидно, после войны. Ольга Васильевна смотрела из рамки еще молодой и симпатичной женщиной с живыми и веселыми глазами. А Егор снимался тогда еще в солдатской гимнастерке со всеми своими военными доблестями – с орденами Славы и Красной Звезды по обеим сторонам совсем на немогучей его солдатской груди. Тут же, под портретами висели фотографии детей и внуков. Старики жили в деревне одни. Сын Ваня работал и жил со своей семьей во Мценске. А дочь Шура с мужем и детьми – где-то в Тульской области. И для того и для другого родители выполняли обычную для многих стариков обязанность. Они вели для детей подсобное хозяйство и обеспечивали их продуктами питания своего производства. А летом принимали у себя «на выпас» внуков и внучек. Для себя старики уже не жили. По весне они с помощью сына с невесткой и дочери с зятем вскапывали под лопату огромный огород, сажали, сеяли, а потом окучивали и все лето поливали урожай. Внуки и внучки паслись при них тут же на огороде. Осенью дети приезжали, все убирали и с дарами природы и подросшими детьми уезжали восвояси. Потом изредка через равные промежутки времени появлялись на день, нагружались новыми порциями продуктов и снова уезжали. Всю зиму старики оставались одни на печке. Егор в эту пору из дома не выходил. Здоровьем уже был слаб, и часто страдала его солдатская грудь от простуд. Спасала его только теплая печка.

Обо всем этом услышал я от стариков, когда мы уселись наконец все за стол. Егор рассказал про свою невеселую здешнюю жизнь, но нисколько не жалуясь при этом на свою судьбу. Он ее иной для себя и не представлял. Она по большей части состояла из забот. За ними и не заметил, как подошла старость.

А я все вспоминал его молодым в той далекой деревне моего детства. Он был самым младшим из всех родных и двоюродных братьев моей Мамы. И из всех из них ему выпала судьба всю жизнь прожить и умереть там, где он родился в 1905 году.

* * *

В начале XX века семья моего Деда Ильи Михайловича и его брата Василия Михайловича была самой большой в деревне Ушаково. В живых я ни того, ни другого не застал. Мой Дед умер в начале Первой мировой войны, а его брат – в 1912 году. Длительная жизнь двух семей в одном доме, в одном хозяйстве не породила ни между братьями, ни между их женами и чадами каких-либо раздоров. Братья всю жизнь сохраняли между собой самые искренние родственные и деловые отношения. Они уважали друг друга, заботились каждый о другом и были внимательны и заботливы в воспитании своих детей.

Раздел хозяйства между братьями был тем не менее неизбежен. Семьи разрастались. Они физически не умещались в одном доме, не говоря уже о том, что тесно становилось не только на печке, но и на земле. Однако раздел не разрушил прочных родственных связей. Родные и двоюродные братья всю свою последующую жизнь сохраняли добрые родственные отношения и по возможности не оставляли друг друга в бедах и неустройстве своим сочувствием, моральной и материальной поддержкой. Отцы для этого были им примером не только в добрых чувствах, но и в своем трудолюбии и предприимчивости, в умении чувствовать происходившие в жизни перемены и находить правильные решения возникающих новых проблем. Они были очень обстоятельны и трезвы в хозяйстве, и это позволяло им содержать в достатке свои семьи и дать детям воспитание и образование с учетом их наклонности и интересов. Конечно, всем детям они не могли обеспечить высокое образование. Но все они получили необходимую сумму знаний и, что самое главное, навыки самостоятельных действий.