Деревня Левыкино и ее обитатели

Через некоторое время мы, родственники Валентина, его двоюродные братья, добились пересмотра дела в следующей судебной инстанции, и мера наказания была смягчена до условного отбывания срока. Я бы не стал делать этого послесловия к рассказанной истории жизни и смерти моего дяди Михаила Ильича Ушакова, если бы спустя несколько лет, с экрана телевизора не увидел снова лица той судьи Троицкой, которая проявила высокую исполнительность в суде над его сыном горящим и горячим летом застойного 1972 года. На этот раз она вела судебное разбирательство по делу Смирнова-Осташвили, получившего известность в связи со скандальной потасовкой в Доме литераторов между национал-патриотами и членами группы литераторов под названием «Апрель». На этот раз судья следовала не менее решительным разъяснениям прокуратуры демократической России. Подсудимый тоже получил свои два года строгого содержания. Через некоторое время газеты сообщили, что Смирнов-Осташвили покончил в тюрьме жизнь самоубийством. Судья Троицкая с экрана выглядела уже не такой молодой, как я ее видел в 1972 году. Теперь она была рекомендована опытным судьей из состава Мосгорсуда. С экрана по-прежнему, однако, смотрели ее недобрые глаза уже не на молодом и еще более несимпатичном лице. Презумпция неотвратимости наказания сработала и теперь так же безжалостно, как и при отжившем тоталитарном режиме.

* * *

Девятеро детей было у моих деда и бабушки Ушаковых – Варвары Ивановны и Ильи Михайловича. Все они вошли в самостоятельную жизнь здоровыми и способными находить свои пути и решать возникающие на них проблемы. Но одинакового счастливого или, по крайней мере, просто благополучного результата не всем удалось достичь. Время им досталось сложное и трагическое. Почти у всех у них жизнь сопровождалась тяжелыми потерями. Мощное родовое дерево, к сожалению, в отдельных побегах не приносило плодов, а в других медленно засыхало.

Более всех в этом роду повезло моей Маме. Она прожила свою жизнь в согласии и любви с моим Отцом. Они преодолели вместе все трудности жизни. А их было немало. Вырастили, выучили своих детей. Им выпало счастье уберечь их от болезней, голода, соблазнов и увидеть их успехи в самостоятельном труде, в обустройстве собственной семейной жизни. Они навечно закрыли глаза, будучи спокойными и уверенными в том, что их дети будут способны вырастить их внуков, которых они тоже успели увидеть при своей жизни. Когда я рассчитаюсь с долгами памяти перед своими родственниками и сумею рассказать об их горемычной судьбе, я обязательно расскажу и о том, как и какой ценой досталось моим родителям это благополучие. Но сейчас я должен завершить памятное мне описание жизни близких и дорогих мне людей, которым в свое время я, к сожалению, не смог или не имел возможности высказать своего родственного сочувствия, уважения и благодарности. Мои дети и внуки должны знать об этом. Я уже рассказывал о том, что старшая сестра моей Мамы Мария Ильинична Меркулова вместе со своим мужем еще до революции обосновались на постоянное жительство в Синельникове, крупной железнодорожной станции на Приднепровской железной дороге на Украине. Следом за ними сюда же прибыл на жительство Василий Ильич со своей семьей.

Можно сказать, что потомство Марии Ильиничны и Василия Ефимовича Меркуловых почти полностью ассимилировалось в малороссийском обиходе жизни. Их старшему сыну не суждено было долго жить. Он умер от тифа во время учебы в Харьковской деникинской школе юнкеров.