Деревня Тюмарково

— Негоже начинать ассимиляцию с военных действий. — Сказала я Мане, снимая поводок. — Однако если мы не сойдемся характерами, придется ставить забор. А еще, вставая босыми ногами в траву, хочется думать о ее чистоте, а не дарах в виде удобрения!

Не знаю, насколько моя собака задумывалась над подобными вопросами, но, похоже, тут ей нравилось все: звуки, запахи, свежий ветер и яркие природные краски. А любая живность, чирикающая на обочине или летающая по воздуху, пробуждала в ней охотничьи инстинкты.

Асфальтированная дорога, по которой мы въехали в деревню, начинала свой плавный подъем на холм, но мы, отложив восхождение до лучших времен, сразу свернули в сторону. Ведь там, среди молодых берез и кустарника, уходила в незнакомые нам края хорошо укатанная грунтовка.

Посмотрев на белый мелкий песок с отпечатанными в нем следами автомобильных шин, я сняла кроссовки и с наслаждением погрузила ступню в его мягкое тепло. Последний раз я ходила без обуви в далеком детстве… Кажется, это было в деревне, куда на последний месяц каникул забирала меня бабушка, гостившая летом у сестры. Помню, как мы поднимались за водой на колодец, кем-то выкопанный на вершине холма и узкую к нему тропинку, покрытую тонким слоем коричневой пыли. Это было здорово: чувствовать босыми ногами жар нагретой земли. Вот и сейчас, подхватив пальцами кроссовки, я медленно шла по следам собачьих лап, с теплом вспоминая прошлое и радуясь настоящему. А над головой шумели зеленые листья, прячущие за собой бездонную глубину синего неба.

Пока я глазела вверх и по сторонам, бегущая неспешной рысью собака остановилась и, напрягая все четыре лапы, уставилась в одну точку. А потом, привлекая мое внимание, негромко тявкнула. На всякий случай крикнув «нельзя», я поспешила к ней: мало ли, вдруг там еж или какой другой лесной зверек? Не хотелось бы незапланированных и неприятных последствий. Но подойдя ближе и разглядев «добычу», я от страха чуть не сошла с ума: опершись о дорогу свернувшимся хвостом, перед собачьей мордой покачивала головой змея с печально известным серо-черным узором на коже.

— Быстро ко мне! — Скомандовала я напряженным голосом. — Это — нельзя!

Собака недоверчиво скосила на меня глаз: как так, птичек гонять можно, а вот эту раскоряку даже тронуть не моги? Где справедливость?

— Иди сюда! — Не приближаясь, снова позвала я. Маня, нехотя повинуясь, отступила назад и, оглядываясь, медленно пошла ко мне с безутешным выражением морды. Ей всего-то хотелось поиграть, а жестокая хозяйка почему-то не разрешила!

Выдохнув, одной рукой я крепко схватила ее ошейник, а второй подобрала лежавший на обочине кусок засохшей земли. Размахнувшись, швырнула его прямо в змею, но… не попала. Подпрыгнув в воздух, гадюка исчезла в траве.

— Вот это, — показала я пальцем на то место, где в песке осталась извилистая дорожка, — нельзя! Понимаешь?

Погладив собачьи уши, я выждала время и отпустила ошейник. Пока мои ноги снова ныряли в кроссовки, Маня медленно подошла к следу и, снова на меня посмотрев, уткнулась в него носом.

— Нельзя! — Погрозила ей пальцем и, подобрав на всякий случай длинную палку, снова пошла по дороге. А в голове бродили не совсем приятные мысли, в которых мелькали соседи, змеи, куриный и козий помет… Может, вовсе не стоило сюда приезжать?

Но подлесок закончился, и мы с Маней вышли в поле. Наверно, в прежние времена колхозники тут сеяли зерно или сажали картошку. Но сейчас оно полностью заросло цветущими луговыми травами. Тут были синие колокольчики, ярко-розовые крапинки дикой гвоздики, васильки, ромашки, колоски тимофеевки и клевер, куда ж без него… В небе, раскинувшемся надо мной синей чашей, щебетали невидимые жаворонки, и быстрыми росчерками носились ласточки. Вместе с ними летал теплый ветер, иногда поднимающий с дороги песчаные вихри. На противоположном конце поля темные щетки елок топорщил лес. Слева поднимался холм, у подножия которого, по рассказам местных жителей, били родники, сливавшиеся в речку, а справа виднелись крыши деревни, спрятанные в ветвях яблонь и груш. Это было… прекрасно. Но не только для глаз. Кругом чувствовалась мощная энергия живой природы, не придавленной человеком до состояния отрицания. Именно она тут была главной силой, позволяющей людям на своей территории жить. Или… умирать, если кто-то ей не слишком нравился. О некоторых ее секретах я узнала намного позднее, в своих прогулках познакомившись с этим краем ближе. А пока мы с Маней просто шли через поле, удивляясь и радуясь всему, что замечали в пути.

Где-то через километр дорога нырнула в сосновый лес. Он был чистым, почти без подлеска, и так пах разогретой на солнце смолой, что хотелось сесть на ближайший бугор и вдыхать этот прозрачный воздух полной грудью.