Дерево (СИ)

Наверное, Мицуру всё-таки выполнил своё обещание и потерял сознание. Ненадолго, как ему показалось. Но когда Мицуру открыл глаза, прямо перед его лицом обнаружились сжатые до белизны губы командира экипажа, а испуганная Стейси растирала ему руки.

— Идиот… — еле слышно, так, чтобы слышал только Мицуру, прошептал Джон. — Если тебе захочется, чтобы я тебя поцеловал, просто скажи, а не заставляй меня делать тебе искусственное дыхание.

— Прости…

Боли в руке больше не было. На столике лежали шприц-тюбик и марлевая салфетка. Мицуру знал, что это значит. Джон решил не заморачиваться, заставляя его глотать таблетки, а вколол сильнейший анальгетик, смешанный со снотворным. Спецсредство из личной аптечки пилотов на случай чрезвычайных обстоятельств.

— Теперь тебе объяснительную писать…

— Ничего, выкручусь. Ты как? Сколько пальцев видишь? — Джон растопырил пятерню перед носом Мицуру.

— Шесть с половиной… — стюард зевнул во весь рот и, кряхтя, поднялся с кресла у пульта связи. — Я сейчас вырублюсь… хочу в своё родное кресло в первом ряду-у…

— Стейси, проводи его. И больше не беспокоить ни при каких обстоятельствах! Пусть Люси читает объявления на японском, забери у второго пилота инструкцию, там с транскрипцией.

— Будет сделано, командир.

***

«Надо же, я вырубился от боли в плече, а не от вибрации корпуса… И эти дурацкие радужные пузыри не плавали перед глазами… Неужели Мэтт прав и скоро все последствия травмы исчезнут?! Я снова смогу сесть за штурвал… Смогу? Правда смогу?» Мицуру неудержимо проваливался в сон без сновидений, а его пальцы сжимали подлокотники. Так же сильно, как когда-то сжимали штурвал самолёта. Тогда, четыре года назад…

========== Танигава Кохей. Москва—Токио, рейс 15-82 JA ==========

— Что-нибудь желаете? Минеральная вода, газеты, журналы?

— Нет, спасибо.

— Расписание полёта в нашем буклете, вот здесь, в кармашке. Если есть пожелания относительно меню, сообщите, пожалуйста, заранее. Кнопка вызова бортпроводника — крайняя левая, пользоваться сотовыми телефонами, планшетами и ноутбуками будет можно после появления разрешающей надписи на табло. Курить в салоне запрещено, зона для курения в специальном отсеке возле туалета…

— Я не курю.

— И это правильно, господин Танигава! Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании, приятного полёта!

Кохей положил на колени журнал, купленный в аэропорту. Так и не открыл его: пока довёл потерявшуюся Веронику до справочного терминала, пока переговорил с родителями… Не его это дело — давать советы людям, но рассказать, почему девятилетняя девочка сбежала от мамы и папы, было необходимо. А ещё нужно было отвести в сторону мать девчонки и шёпотом порекомендовать при первой же возможности показать ребёнка детскому хирургу. Намётанный взгляд молодого врача сразу отметил разницу в высоте плеч Вероники. Сколиоз, начальная стадия. Всё ещё поправимо, если не запустить процесс. Мать Вероники — некрасивая, но умело маскирующая этот факт при помощи дорогой косметики — слушала Кохея с плохо скрытым недоверием. Пришлось вытащить своё удостоверение. Недоверие исчезло, рекомендацию приняли к сведению, отец девочки попытался сунуть Кохею деньги. Тот еле отбился, хорошо, что как раз в этот момент пригласили на посадку.

Странные они всё же люди, жители этой непонятной страны… Щедрые и доверчивые, легко пускают в свои дома чужаков и делятся едой с любым, кто попросит. Уверенные, что в этом мире за всё нужно платить, и тут же опровергающие собственную убеждённость не поддающимися логическому объяснению поступками. Когда незадолго до отправки в спортивный лагерь их бригаду направили на место крупной автокатастрофы, жители деревни, рядом с которой случилась авария, без лишних разговоров разобрали тех, кто не сильно пострадал, по своим домам. На осторожный вопрос Кохея, что потом будет с пострадавшими, грузный мужчина, представившийся директором местного молокозавода, ответил, что, как придут в норму, развезут по домам. Кохей не понял.

— Просто так? Бесплатно?

— А как по другому-то? — удивление немолодого мужчины было совершенно искренним. — Им же ещё лечиться… нервы ж теперь ни к чёрту. Развезём, по нашим фургонам рассадим и доставим в целости.

— И не будете потом требовать государственную выплату за помощь пострадавшим?

— Да какая выплата? На одной земле живём, сегодня мы им поможем, завтра нас в беде не оставят. Это ж всегда так было.