Дерево забвения

В назначенную субботу девочки приходят в «Пышки Данкина» в десять часов. Тощие, томные, под хмельком, Хэл и Дуг уже ждут их на табуретах у стойки. Машина парней, ржавый черный пикап, припаркована рядом. Хэл садится за руль. Не спросив Лили-Роуз, Петула усаживается на переднее сиденье рядом с ним. Лили-Роуз ничего не остается, как сесть назад с Дугом. В машине накурено, пахнет бензином и ногами. Стиснув колени, Лили-Роуз не сводит глаз с рук Хэла, держащих руль.

— Вы любите пиво, девочки? — спрашивает Дуг.

— Еще как! — восклицают Петула и Лили-Роуз в один голос и хором смеются.

Дуг открывает две бутылки и передает одну Петуле, а другую Лили-Роуз. С первого глотка алкоголь ударяет ей в голову. Как у кузины Лолы в Бостоне, она чувствует, что проваливается между частыми и надежными петлями действительности и скоро окажется на стороне подонков ткани общества, там, где поверхности коварны и непредсказуемы, там, где все может случиться.

— Курева у нас хватит? — спрашивает Хэл.

— Угу, я захватил целый блок.

Наклонившись к Лили-Роуз, Дуг запечатлевает мокрый поцелуй на ее шее. Его рука ныряет ей под юбку и скользит вверх по бедру. На этот раз ее тело не обращается в камень, просто фиксирует факт.

— А жратва? — спрашивает Петула. — Нам будет что пожрать, когда мы наконец приедем в этот ваш домик?

— Это вас съедят живьем, вы еще не усекли? — говорит Дуг.

Все четверо хохочут так, что дрожат стекла в машине.

— Не переживай, — говорит Хэл. — Мы захватили по дороге большую упаковку жареной курицы. Проголодаемся — разогреем.

Ляжки Лили-Роуз сжимают руку Дага, вроде бы здороваются, но в то же время не дают ей подняться выше. Она спрашивает себя, хочется ли ей, чтобы что-то произошло, надо ли тревожиться, но пиво растворяет вопросы вместе с ответами. Кстати, ее внутренний бог что-то притих. Она знает, что он вновь набросится на нее, как только она останется одна, но пока его молчание успокаивает.

«Это просто однодневная экскурсия, — думает она. — Я — day tripper, как поют „Битлз“».

Она совсем не замечает пейзажей, которые они проезжают.

Наконец под шинами хрустит гравий: затормозив, пикап паркуется у пыльного бревенчатого дома. Лили-Роуз видит, как ее рука тянется к ручке дверцы, как ее тело поворачивается, чтобы выйти из машины. Странное дело, ее глаза и мозг отказываются фиксировать детали происходящего; ее восприятие мира расплывчато. Неужели пол бутылки пива так на нее подействовали?

Первым делом она закрывается в ванной и достает из сумки бюстгальтер пуш-ап из черных кружев. Ей требуется добрых пять минут, чтобы застегнуть дрожащими руками все крючки и петельки. Из соседней комнаты слышен смех, и ей приходится сделать огромное усилие, чтобы убедить себя, что смеются не над ней.

Все начинается, как только они растопили дровяную печь. Затвердевшие суставы, затвердевшие губы. Жесткая щетина, дыхание, воняющее пивом. Мужские руки, бесцеремонно прижимающие их к сосновым стенам. Их тискают. Их лапают. Брань. Сигаретный дым, перетекающий из ртов мужчин во рты девушек. Твердые колени между мягкими ляжками. Лили-Роуз не успевает уследить. Потом Хэл и Петула поднимаются на второй этаж, и она остается вдвоем с Дутом в другой комнате. Двери закрыты, но до них продолжают доноситься мужское урчание и женский визг: ясно, что Петула теряет невинность. Говорят еще потерять вишенку, вспоминает Лили-Роуз, и в голове всплывает глупая шутка про девушку, которая была так худа, что, когда она глотала вишенку, восемь мужчин покидали город.

Ей бы так хотелось, чтобы Дуг с ней поговорил! Чтобы прошептал ее имя… Но он только прижимает ее к себе, шумно дыша. Она отворачивает лицо от кислого запаха пива. Он начинает расстегивать пряжку ремня.

— С ума сойти, что ты на целое десятилетие старше меня, правда? — шепчет она ему на ухо.

Движения мужчины замедляются, потом он и вовсе замирает.

— Не, — говорит он, — ты шутишь. Сколько тебе лет?

— Тринадцать с половиной.

— Ты меня морочишь. Тебе тринадцать лет, твою мать?

— Д-д-д-д-а-а-а. С половиной.

— Черт… — Качая головой, он отстраняется и застегивает ремень. — Ты выглядишь старше, твою мать.

— Да, я знаю… Я и чувствую себя старше.

Дуг вздыхает:

— Ну ладно… пойдем-ка прогуляемся в лесу.

— Ты бы предпочел, чтобы было наоборот, а? Ты предпочел бы подняться наверх с Петулой, а Хэл чтобы остался со мной?

— Не-е-е… я просто подумать не мог, что Петула притащит с собой девчонку, вот и все.

— Я не девчонка! Я знаю про…

— Ладно, пошли, вон туда.

Они долго идут молча.

«В конечном счете, — думает Лили-Роуз, — никто не увидит мой бюстгальтер. Не забыть бы его снять перед отъездом. Интересно, остались ли там, наверху, в комнате на втором этаже, на голом матрасе, брошенном на пол, пятна крови Петулы?»

— У тебя есть сигаретка? — спрашивает она, чтобы нарушить молчание.

— Конечно…

— Спасибо. Огоньку?

— Да. Э-э… Твои родители знают, что ты куришь?

— Ох! Я тебя умоляю. Избавь меня.

Она проделывает свой номер двойной затяжки, вдыхая дым носом, но Дуг этого не замечает.