Дерево забвения

Они начинают встречаться. Танцы и опера в Линкольн-центре, пьесы Беккета на юге города, кино на Амстердам-авеню. После каждого выхода Джоэль провожает Натали до ее квартиры на Западной Четвертой улице. Стоя на крыльце с отчаянно бьющимся сердцем и напрягшимся, тоже бьющимся членом, он обнимает ее, покрывает короткими горячими поцелуями ее руки и щеки, касается губами ее губ и желает ей доброй ночи. Его чистота ее поражает.

Потом, во время бесконечно долгого пути в метро или в такси с Четвертой на Сто девятнадцатую улицу, Джоэль не скучает, совсем наоборот. Он думает о Натали. И мало-помалу понимает, что она предназначена ему в жены — ибо его тело, вместо того чтобы твердо держаться подальше от соблазна, как делало всегда, неотвратимо влечет его к нему.

Несмотря на разницу в возрасте, Джоэль и Натали питают к своим еврейским корням на диво схожие чувства. Они дошли до бар и бат мицва — и баста. Но чтобы доставить удовольствие своим семьям, теперь они решили устроить традиционную свадьбу с белым балдахином, бородатым раввином, разбитым бокалом, танцующими мужчинами и прочими атрибутами. Четверо родителей без ума от радости. Дженка и Павел от возбуждения не знают, куда деваться. А в глазах Георгия и Айры Гринфилд, родителей Натали, академический и финансовый статус их новоиспеченного зятя с лихвой компенсирует его вегетарианские капризы. В вечер свадьбы, отведя Джоэля в сторонку, Айра шепчет ему на ухо:

— Могу я доверить вам мою тайную надежду, дорогой профессор? Я втайне надеюсь, что брак и материнство выбьют из головы моей дочери эту идею стать актрисой. Вот моя тайная надежда. Иметь такого мужа, как вы, и стать матерью его детей — чего еще может желать женщина? Я полагаюсь на вас.

Приблизившись в эту ночь к телу своей новоиспеченной супруги, Джоэль испытывает священный трепет, которого не ощутил, развернув свиток Торы в день своей бар мицвы. Что же до Натали, уже познавшей в библейском смысле некоторое количество мужчин, она взволнована почестями, которые ее супруг воздает каждому сантиметру ее плоти. Джоэль играет на ее теле, как на флейте, от волосяного покрова до кончиков пальцев ног, задерживаясь на полдороге долгими движениями языка и пальцев так, что неожиданным, чтобы не сказать небывалым образом все тело Натали превращается в музыку.

И личная теплоцентраль Джоэля, несмотря на долгие годы простоя, работает превосходно.

Нашуа, 1970

Джино и его друзей скоро призовут служить стране; некоторые из них вернутся через год в черных пластиковых мешках; но для Лили-Роуз этим летом нет ничего важнее вопроса, что надеть на пляж и как добиться ровного загара. Ее новое голубое бикини выглядит куда хуже дома, чем в бутике. Она находит, что оно полнит ей бедра и округляет живот. Петула объяснила ей, что в бутиках используют худящие зеркала: их хозяева знают, что, чем красивее чувствуют себя женщины, тем больше они потратят денег.

— Будь очень осторожна, когда загораешь, — предупредила, кстати, она тебя. — Поняла? В первый день не больше четверти часа на солнце. Потом добавляй по четверть часа в день, пока не дойдешь до трех часов. По идее, через неделю из расчета по три часа на солнце у тебя будет безупречный загар.

Но она еще работает полный день в «Деревенском трактире», и кожа ее цвета манки, когда они с Петулой уезжают на озеро. В первый же день на пляже она получает сильнейший солнечный ожог, и следующие дни ей приходится проводить взаперти в доме. Все остальные здесь, совсем рядом, развлекаются как шальные с моторными лодками, поплавками, надувными плотами, радиоприемниками, зонтиками и инструкторами по плаванию, а она мажет свою багровую и горящую кожу кремом «Нивея», курит сигареты и читает романы Аннемари Селинко[16]. Изо всех сил стараясь сосредоточиться на истории Дезире[17], она слышит, как те брызжутся, хохочут и пронзительно визжат. Она представляет себе их глаза, блестящие от воды, солнца и сексуального возбуждения (ибо эти звуки, если их перевести, означают, что девушек, в том числе Петулу, бросают в воду парни, у которых стоит под плавками).

Упакованная с головы до ног, она выходит к остальным в час обеда — в носках и сандалиях, в хлопковом шарфике и шляпе с широкими полями, чтобы не дать солнцу нанести новый урон ее распухшему носу. А когда ожоги наконец зажили, она все равно не может больше надеть голубое бикини и выйти развлекаться с остальными, потому что температура резко упала с тридцати до шестнадцати градусов и солнце не показывается.

В последний вечер каникул в сарае устраивают вечеринку фолк-музыки. Родители Петулы приходят в начале вечера и танцуют, словно молодые, но, к счастью, быстро устают и уходят спать до полуночи.