Дерибасовская шутит. Юмор одесских улиц

Славе Одессы, как музыкального города, тому, что в сознание одесситов, с самого основания, были заложены музыкальные гены, одесситы во многом обязаны еще и тому, что не только в театре, но и на улицах, рынках, во дворах города звучала музыка Верди, Беллини, Россини, Доницетти, в исполнении итальянцев-шарманщиков, с утра до вечера бродивших по городу, а по вечерам развлекавших завсегдатаев винных подвалов и трактиров.

Уже в первые годы существования города одесские итальянцы имели большие хлебопекарни, фабрики макарон и галет. Первые из них доставлялись вол всю Россию и имели несравненно большое число сортов, а вторыми снабжались все иностранные и очень мало русских судов»[3].

* * *

Одессит опаздывает на спектакль в оперный театр. Вламывается в зрительный зал, к нему подходит билетер:

– Тс-с-с-с… Тише, пожалуйста…

– А что, уже все спят?

* * *

В оперном театре Ла Скала:

– Послушайте, вы же только что бросали в певца тухлыми яйцами, а теперь аплодируете ему!

– Я хочу, чтобы он вышел поклониться – у меня осталось еще несколько штук…

* * *

Рабинович смотрит в одесском театре «Марию Стюарт». Дела английской королевы идут всё хуже и хуже, и Рабинович заливается горючими слезами. Внезапно ему приходит в голову мысль: «Боже мой, что я делаю? Я её не знаю, она меня не знает – с чего же мне так волноваться?»

* * *

Ребенок никак не хочет заснуть. Итальянка говорит мужу:

– Может, мне ему что-нибудь спеть?

– Ну, зачем же так сразу. Попробуй с ним сначала по-хорошему.

* * *

Одесса. Вечер в семье Рабиновичей.

– Папа, – хвалится сын, – я сам себе сделал скрипку.

– Я рад, что у меня такой талантливый сын. А откуда у тебя струны?

– Из пианино…

* * *

Сёма пришёл в гости, увидел пианино и почтительно спрашивает у хозяйки:

– Вы таки играете на нём в четыре руки?

Мадам Рабинович, обиженно:

– Что я вам, обезьяна?

* * *

Интеллигентная одесская семья. Вечер. Жена третий час играет на виолончели. Муж, отрываясь от журнала:

– Ну, Софочка, перестань! Купим мы тебе эти итальянские сапоги!

* * *

В одесской опере.

– Почему этот господин во фраке всё время угрожает палкой той даме, что на сцене?

– Шшш!.. Он ей не угрожает, он дирижирует.

– А если не угрожает, почему она так вопит?

* * *

Одну молодому одесскому композитору, который снимает себе скромную комнату в пристройке на Молдаванке, его приятель торжественным голосом говорит:

– Смотри, Сёма, вон твоё окно. Нет, не то, где сушится дамское бельё, а которое справа от него. Когда тебя не станет, возле него будет висеть доска с надписью…

– Да ну тебя, Яша, – перебил его композитор, зардевшись от смущения.

– Не перебивай! Итак, надпись будет гласить: «Сдаётся комната».

* * *

Одесская коммуналка:

– Софочка, вчера из вашей комнаты доносились такие странные звуки…

– Ах, ничего интересного – это был ноктюрн Шопена.

– Ничего себе не интересно – звучал Шопен, а вышел-таки Додик!