Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова

— Ты можешь сказать, что случилось? — чуть более спокойным голосом произнесла женщина.

— Мне нужно побыть одному, погулять, поразмыслить… Поэты — дети одиночества.

— А это никак не связанно с Ингой, с которой ты вчера так мило разговаривал?

— Опять ревнуешь? — рассмеялся Майозубов, с трудом вспоминая, кто такая эта Инга.

— Так она даже записала номер твоего телефона, причём, в присутствии своего кавалера, тот, помню, аж позеленел от злости.

— Ну записала и записала, я же вчера произвёл некоторое впечатление на публику.

— Произвёл, можешь не сомневаться, но только не говори, что она тебе не понравилась.

— Успокойся, я не особо люблю красивых женщин.

— Этим ты говоришь, что я так себе?

— Да что с тобой сегодня, выключи уже, наконец, ревнивую бабу!

— Ладно, хочешь побыть один — побудь, я позвоню тебе вечером, — обречённо сказала Яна, решив, что действительно перегнула палку с претензиями. Да и дальнейший разговор в таком духе мог привести только к скандалу и разрыву отношений, а ей совсем не хотелось расставаться со столь невероятным любовником, её практичный ум настойчиво советовал остыть, а вылезшая наружу собственническая бабская природа вызвала лишь раздражение и досаду. Решив, что сейчас гораздо разумней поехать в ЦУМ и накупить себе кучу шмоток, она не спеша вышла из квартиры Аристарха, лениво вспоминая, где вчера припарковала машину.

Проводив Яну, Майозубов сделал большой глоток кофе и с отвращением подумал, что тот действительно никудышный. От осознания этого факта стало неприятно и даже стыдно, ведь, если разобраться, кофе штука особенная, по-своему сакральная и имеющая некую поэтическую наполненность. Затем Аристарх снова вспомнил про Бориску, и пожелав с ним поговорить, стал искать алкоголь. Впрочем, в доме не оказалось ни капли спиртного. Отсутствие алкоголя немного раздосадовало, однако, привело к пониманию того, что в этой непростой ситуации стоит разбираться без помощи хитрого привидения. Тем более, после общения Бориской количество вопросов и проблем вовсе не уменьшалось, а, наоборот, даже увеличивалось, поэтому минут через двадцать, поэт лениво прогуливался по скверу и рассматривал бодрую стройку «Москва-сити». Природа радовала одним градусом тепла, слякотью и бесконечной серостью неба. Идеи совершенно не лезли в голову, но это совсем не печалило, так как сейчас отсутствовала противная нервная растерянность, которую он испытал при первом прыжке в две тысячи двадцатый год.

Может показаться странным, но человек привыкает к любым, даже самым из ряда вон выходящим вещам. Иногда времени требуется больше, иногда меньше, но результат всегда один. Аристарх не копил страхов в принципе, принимая себя даже сумасшедшим, хотя таким, наверное, никогда и не был. Главное оставаться логически безупречным, — думал он. Ведь, в конце концов, что есть норма? Может, видеть привидения и мотаться в межвременьи — это и есть высшая точка развития воплощенного индивидуума?

Впрочем, больше всего хотелось быть тем, кто есть конкретно сейчас — поэтом. Именно им он себя и определял, беспечно проживая каждый подаренный Творцом день, ведь так куда проще принимать невероятное происходящее. Да, порой вылезали разнообразные яркие чувства, но они, покружившись в рваной истерике сумасбродства, становились кормом для вдохновения, превращаясь в поэтические строки разной степени паршивости.

Некоторые думают, что гениальный поэт пишет исключительно божественно красивые и безупречные стихи, в реальности такого, конечно же, нет. Иногда нужно писать, зачёркивать и выбрасывать, что, впрочем, тоже не гарантия. Однако, даже пара безупречных стихов, написанных изысканным языком образов и метафор, позволяет демонстрировать талант поэта, а гений проявляется в невозможности повторения, созданного кем бы то ни было. Ты видишь простые строки и понимаешь, что написать похожее невозможно, другое, пожалуйста, а так, увы, нет. Гений совершенен, как капля утренней росы, купающаяся в нежно розовых лучах восходящего солнца.

Прокручивая в голове эти мысли, Аристарх почему-то вспомнил Макаревича и с досады плюнул, будто бы наступил в собачий кал, тот для него был сильно переоценённым, обласканным судьбой ремесленником, гнилость натуры которого, намекала, что источник столь громкого успеха — мелкая служка рогатого хозяина тьмы. Почему-то вспомнилось будущее и ненависть, льющаяся из уст одряхлевшего музыканта. Отчего пришла в голову мысль о старости, как о неком впечатляющем маркере, который говорит, куда направляется человек после смерти тела в рай или ад. Ведь всё предельно просто — излучаешь ненависть, стоишь перед воротами ада, даришь любовь — направляешься в райские кущи. Старость, по сути, честна и показательна.

Неожиданный телефонный звонок вывел из приятного состояния философствования и даже чуть взбодрил.

— Привет, это Инга, — раздалось в трубке.

— Привет, — ответил немного удивлённый поэт, ещё помнящий неожиданную ревность Яны.

— Что делаешь?

— Гуляю в сквере, напротив стройки Москва-сити.