Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

Малфой откинул голову на спинку ледяного железного кресла и устало прикрыл глаза, в которые словно засыпали раскаленный песок. Металл, сковывающий запястья, стирал в мясо кожу и распространял тошнотворный запах горячего потного железа и крови. Аж мутит. И не только от обостренных ощущений, но и от этой тупой, нелепой бессмыслицы, которую мелет сейчас Поттер, играя в благородство. Неизвестно, для чего он сейчас распинается, нервно заламывая пальцы и уперто смотря на судей. Сквозь гудение кипящей крови в ушах до Малфоя доносятся хлесткие оправдательные слова, пропитанные тихим ядом и бурлящей ненавистью. Словно Поттер сейчас под дулом пистолета выделывается в красноречии, изощряется в заумных выражениях. А Грейнджер, настырная заучка Грейнджер, такая раздражающая и выбешивающая одним своим видом, тоже поднялась и начала дребезжать своим непривычно тоненьким, даже каким-то писклявым голоском. Что Малфоя вынудили, что он такой белый-пушистый, никому вреда не причинил, и вообще он внес вклад в Победу… Тьфу. Мерзко. Это просто омерзительно, когда эти двое с рожами ангелоподобных праведников выделываются перед Визенгамотом. Нимбы аж глаза слепят своим золотым сиянием. Только крыльев не хватает, и будут вылитые страдальцы. Видимо, основная часть совета думала так же, как и Малфой, потому что все эти почитатели закона и вылизыватели жопы Министра впериваются в него глазами, горящими жаждой мести и ненавистью. Малфой ухмыльнулся — все взаимно, товарищи. Когда оба святоши умолкли, то в зале повисла тяжелая тишина. Было слышно, как натужно сопели все вершители судеб злодеев, как в их серых вязких мозгах шла тщательная работа, со скрипом вертелись шестеренки.

— Драко Люциус Малфой полностью оправдан.