Деррида

Что бы ни делал Жак Деррида, на публике теперь он привлекает внимание. Он, тот, кто робел и не был уверен в себе, когда приехал в Париж, кто с завистью смотрел на того же Жерара Гранеля, такого самоуверенного, по прошествии лет все больше становится звездой, светилом. Многие близкие ему люди упоминают о его нарциссизме. И хотя некоторые называют его «чудовищным», причина в том, что он не ограничивается классическим нарциссизмом: Деррида практикует его с той невоздержанностью, которая ставит под вопрос границы и превращает его в философский жест. Наиболее верную формулу предложил, возможно, Морис Оландер, который говорит о «лучезарном нарциссизме»[1096].

Соблазнять – вот что непременно нужно Деррида. И хотя он почти никогда не говорит о своем отношении к женщинам, причина в том, что это самое сильное из его тайных пристрастий. Но многие знают, что «женское» для него всегда употребляется во множественном числе. И если Деррида в ответе в анкете Пруста превозносит верность, дело в том, что каждое отношение для него является уникальным, незаменимым событием, поэтому он считает, что способен быть верным многим. Среди женщин, которые были в его жизни, Сильвиан Агасински занимает особое место. Больше никогда он не зайдет так далеко и никогда не захочет так же страдать и заставлять страдать других. Но он все равно остается известным соблазнителем, успехи и славу он ценит еще и потому, что благодаря им все становится проще. Огромное уважение к женщинам и особенно его неимоверная способность слушать их почти как аналитик – страшное оружие. Маргерит Деррида говорит об этом так: «Я всегда думала, что Жак соблазнял женщин в первую очередь своей способностью слушать». Это качество, редкое для мужчины и еще более редкое для столь сильной личности, производит огромное впечатление на женщин из его окружения. Его подруга Мари-Клэр Буне охотно это признает: «В нем я находила абсолютного слушателя, которого не встретила ни в ком другом. Он воздерживался от любых моральных суждений. В каждой ситуации он хотел стоять на стороне самой жизни»[1097].

«Любовь к женщинам появилась еще до созревания, – признается он однажды Элен Сиксу. – Это уже была некая смесь самоотождествления и сострадания. У меня было чувство, что я на самом деле на их стороне»[1098]

. Проходят годы, и он все больше предпочитает компанию женщин, а не мужчин и думает даже, что именно они лучше всего его читают. Тем не менее, хотя он заключает теоретический союз с феминистками, Деррида любит женщин, которые утверждают свою женственность и принимают ее без истерии. Женщине, которая не привлекает его физически, очень сложно его заинтересовать, каковы бы ни были ее интеллектуальные достоинства. «В начале нашего знакомства, – рассказывает Алан Басс, – он часто называл себя „ужасным средиземноморским мачо“».

Союз Жака и Маргерит, несмотря на все потрясения, остается самым важным и несокрушимым. Ничто не может поставить его под вопрос на протяжении 48 лет совместной жизни. По словам Авитал Ронелл, «Маргерит никогда и ни в ком не видела соперниц. Она всегда по-доброму отзывалась о близких или слишком близких к Жаку женщинах, что не означает, что она из-за них не страдала»[1099].

С первых встреч с Деррида у Маргерит сложилось убеждение, что он будет самым великим философом своего поколения. Поэтому ей не нужно постоянно повторять, что она им восхищается – она восхищалась им с самого начала, безоговорочно. И когда Жак удивляется тому, что его жена не ослеплена внешними знаками признания, которых он удостоился, причина просто в том, что ей не нужно было ждать успеха, чтобы в него поверить. Почести, не оставляющие Жака равнодушным, поскольку они представляются ему своего рода вознаграждением за трудности и неприятие, которых он натерпелся немало, для нее не так уж и важны. Порой она называет своего мужа инопланетянином, что ему скорее даже нравится.

Чтобы создать условия для его работы, Маргерит с 1960-х годов берет на себя все повседневные обязанности и руководит материальной стороной их жизни – домом, документами, школой для детей, налогами и множеством других вопросов. «Жак, – рассказывает она, – не знал даже, где находится банк. Сотрудники отделения никогда его не видели. Когда я приносила им документы, на которых он подписался, некоторые, смеясь, спрашивали меня: «А он вообще существует, этот ваш месье Деррида?»[1100].