Деррида

[Х]отя я никогда не был ни марксистом, ни коммунистом, stricto sensu, хотя в моем юношеском увлечении Жидом я уже в возрасте 15 лет (в 1945 году) прочитал его «Возвращение из СССР», которое не оставило никакого сомнения в том, что касается трагической неудачи советской Революции, и которое до сих пор представляется мне замечательным произведением, крепко сбитым и трезвым; хотя позднее, в 50–60-е годы, в Париже, мне приходилось (что было нелегко) сопротивляться теоретико-политическому запугиванию сталинистского и неосталинистского толка в моем ближайшем личном и интеллектуальном окружении, – все это никогда не мешало мне в духе надежды и ностальгии разделять что-то от безоружной страсти или инфантильного воображаемого Этьембля, от его любовной привязанности к советской Революции. Я ощущаю волнение, когда слышу «Интернационал», я дрожу от возбуждения и всегда в таких случаях испытываю желание «выйти на улицу», чтобы бороться с Реакцией… Я не смог бы описать, чем было мое первое путешествие в Москву в самый разгар перестройки, если бы я не сказал по меньшей мере пару слов об этом революционном пафосе, об истории этого аффекта и этой привязанности, от которой я не могу, да, по правде говоря, и не хочу полностью отрекаться[1221].

Через два года Бернд Магнус и Стивен Кулленберг просят у него прочитать вводную лекцию на международной конференции, которую они проводят в Риверсайде – прогрессивном кампусе системы Калифорнийского университета, где, в частности, преподает его друг Майкл Спринкер. Название конференции «Whither marxism?» означает «Куда идет марксизм?», но также его можно прочитать во втором, более коварном смысле – как «Умирает ли сегодня марксизм?». Деррида, как обычно, будет не раз ссылаться на это «несколько двусмысленное» название[1222].

Уже почти 30 лет его друзья, особенно во Франции, упрекают его в том, что он ничего не написал о Марксе: среди них были Альтюссер и люди, близкие ему по Высшей нормальной школе: Соллерс, Удбин, Скарпетта во времена журналов Tel Quel и Promesse, Жерар Гранель, а в более позднее время – Бернар Стиглер и Катрин Малабу. И именно в тот момент, когда этого уже никто не ждет, Деррида, отправившись на Западное побережье США, решается наконец выступить на эту тему. В одном из интервью Маурицио Феррарису он объяснит это так: «Конференция по Марксу могла бы и не состояться, я мог бы так и не написать о нем книгу. Я долго колебался и спрашивал себя, хорошо ли это просчитано, в стратегическом смысле, – отвечать на это предложение. Я долго размышлял, но, в конечном счете, каков бы ни был расчет, пришел момент, когда я сказал: пойдет, я согласен»[1223].

Деррида всегда умел работать быстро. Но никогда он не решал столь масштабную задачу за столь короткий срок. Похоже, он давно уже носил эту книгу в себе и только ждал подходящего момента. Хиллис Миллер вспоминает об этом: «Однажды в 1993 году в Ирвайне, где-то в начале марта, Жак сказал мне с некоторым беспокойством: „Я должен написать выступление о Марксе для конференции в Риверсайде, но я еще вообще ничего не сделал“. Нужно было поспешить, пусть даже Пегги Камюф переводила страницы по мере их написания. Через четыре или пять недель была завершена первая версия „Призраков Маркса“. Ему удалось написать этот довольно длинный и совершенно новый текст, хотя он должен был в то же время вести семинары, принимать студентов и, вероятно, два-три раза выступить в каких-то других местах».

22 и 23 апреля 1993 года Деррида открывает конференцию в Риверсайде одной из своих неимоверно длинных лекций, ставших его фирменным знаком. Увертюра к лекции одновременно таинственная и запоминающаяся: