Деррида

«Новый интернационал» ищет себя в кризисах международного права; он уже изобличает пределы дискурса о правах человека, который будет оставаться недостаточным, в некоторых случаях лицемерным и во всех – формальным и в самом себе непоследовательным, пока законы рынка, «внешний долг», неравенство научно-технического, военного и экономического развития будут сохранять столь чудовищное фактическое неравенство, какое царит сегодня как никогда раньше в истории человечества. Ведь теперь, когда кое-кто осмеливается проповедовать новое Евангелие во имя идеала либеральной демократии, наконец-то пришедшей к самой себе как идеалу человеческой истории, надо во всеуслышание сказать: никогда в истории земли и человечества насилие, неравенство, социальное исключение, голод, а следовательно, и экономическое угнетение не сказывались до такой степени на людях. Вместо того чтобы в восторге перед концом истории воспевать пришествие идеала либеральной демократии и капиталистического рынка, вместо того чтобы торжествовать по поводу «конца идеологий» и конца великих освободительных дискурсов, не будем пренебрегать этими общими данными, составленными из бесчисленных индивидуальных страданий: никакой прогресс не позволяет проигнорировать то, что – в абсолютных цифрах – никогда на земле не находилось в рабском положении, не голодало и не истреблялось такое большое количество мужчин, женщин и детей[1228].

Книга «Призраки Маркса», дополненная в следующие месяцы, почти тотчас выходит в свет. Вот как Деррида представляет эту работу в письме Франсуазе Дастюр, в котором он хочет извиниться за задержку с ответом: «В ситуации обычной усталости и перегрузки я много работал над небольшой книгой о призраках… в которой в своем неровном и неловком стиле я пытаюсь представить, что могло бы значить выражение „Wir sterben um zu leben“ („Мы умираем, чтобы жить“), но мне, увы, не удается убедить самого себя, и это также моя слабость»[1229].

Многочисленные отступления и детальные разборы не помешали тому, что книга в целом оказалась написана на одном, поистине лирическом дыхании с большой щедростью. Маргерит вспоминает о том, что прочитала «Призраков Маркса» в верстке, когда они были в Исландии; она поехала с Жаком в Рейкьявик, откуда вечером он должен был вылететь в США. Ночью в гостиничном номере, заканчивая правку, она плакала – настолько ее потряс этот текст.

Этот текст будет принят совершенно иначе, чем предыдущие работы Деррида. «Призраки Маркса» пришлись очень кстати. Название интригует и поражает, тем более что оно соответствует смутному ожиданию. Неудивительно, что Le Quotidien de Paris иронизирует о «Марксе, фантазме Деррида», а Бернар-Анри Леви в своих заметках в Point говорит, что «не знает, не сон ли это», когда кто-то заговорил о «возвращении к Марксу».

В Le Nouvel Observateur, редакция которого в целом была враждебна Деррида, Дидье Эрибон опубликовал не рецензию, а большое интервью, которое он взял у Деррида в Нью-Йорке. Вначале он упоминает об успехе Деррида в США, подчеркивая, что речь не просто о моде, но «об общем интеллектуальном брожении в научных кругах». По поводу «Призраков Маркса» Эрибон отмечает, что «эту странную книгу, одновременно политический манифест и весьма сложный в техническом плане философский труд», на самом деле прочесть очень трудно. Но он предугадывает, что это не помешает ей стать событием. По словам самого Деррида, «Призраки Маркса» – прежде всего «политический акт»: