Деррида

Из-за огромного количества рукописей и документов самого разного толка, хранимых Деррида, работа по сортировке и копированию оказалась весьма трудоемкой. Томас Дютуа, который был одним из первых студентов Деррида в Ирвайне, женился на француженке и жил в Германии. Когда он узнал о передаче архивов в Ирвайн, он тут же предложил свои услуги. В период с 1991 по 1998 год он будет подолгу гостить в Рис-Оранжис, разбирая бумаги и делая ксерокопии. Большинство архивов тщательно разобрано – курсы отдельно, рукописи и корректуры отсортированы по книгам и т. д., но нужно разгрести ящики и папки, чтобы составить полный каталог. «С самого начала мы условились, что у Жака Деррида останется копия любого документа, который может оказаться ему полезным, – вспоминает Том Дютуа. – Поэтому я делал огромное количество ксерокопий, но не все, например я не копировал верстки. Пока я работал, Деррида часто бывал дома, но следил за моей работой в полглаза. Когда мы начинали, он сказал, что я могу его, когда захочу, прерывать, чтобы навести справки: „Всякая пауза является обещанием нового начала“. Но когда я спрашивал его о том или ином документе, он быстро терял терпение. Порой он говорил: „Это меня убивает“, поскольку бумаги заставляли его возвращаться в прошлое… У меня был ключ от дома, я мог приходить когда угодно, открывать любые ящики. Я быстро научился расшифровывать его почерк, полностью разобрался во всех датах. В течение нескольких лет я был лучшим знатоком его архивов… Когда за документами раз в год, в сентябре, приезжал грузовик, Деррида всегда расстраивался: „Ладно… Я уже принял решение. Не буду возвращаться к тому, что уже сказал“. Когда он давал согласие на этот дар, он на самом деле не осознавал, что делает. Судя по всему, иногда он жалел о принятом решении. Но однажды в машине, когда мы ехали по новой дороге между Ирвайном и Лагуна-Бич, мы залюбовались закатом, и он сказал мне: „В конце концов, не так уж и плохо, что мои бумаги оказались в итоге здесь“»[1209].

Начиная с 1992 года главным местом преподавания Деррида становится Восточное побережье. Корпуса Нью-Йоркского университета (NYU) расположены на Вашингтон-сквер, в самом центре Гринвич-Виллидж. С того самого момента, когда Деррида в 1956 году впервые попал в этот город, ослепивший его, он испытывает к нему настоящую страсть, а поездки, которые он совершает каждую осень, связаны для него с рядом ритуалов.

Теперь я каждый год приземляюсь днем в субботу в аэропорту Кеннеди. Сладость вечного возвращения в моей душе уподобляется блаженному экстазу, мирному излиянию, первому воскресному утру в Центральном парке. И тогда едва ли не вслух я говорю со всеми поэтами на аллее поэтов, двоюродными братьями моих друзей, птиц из Лагуна-Бич. Этот момент, неизбежный и ожидавшийся целый год, должен уже хранить в себе черты возвращения…

Еще один момент осенней эйфории, часто накануне возвращения: прогулка по Бруклинским высотам. В промежутке же я прохожусь по следам всех моих миграций, от Баттери-парка до Колумбии, от одного конца Манхэттена до другого. Я его обожаю, вот как надо сказать, особенно downtown (Грамерси Парк, Юнион-сквер, Вашингтон-сквер, Сохо, Саут-Стрит-Сипорт), и знаю его, знаю лучше, я хочу сказать, не так, как Париж, перед «кем» я, однако, безусловно преклоняюсь[1210].