Деррида

В университете Ирвайна пост делили три профессора: Жан-Франсуа Лиотар занимал его осенью, Вольфганг Изер – зимой, а Деррида – весной. За пять весьма насыщенных недель он дает столько же материала, сколько за 10 обычных; в 1990-х годах ему платят примерно 30 тысяч долларов в год. Мюррей Кригер угадал с тем, что настоял на приглашении Деррида в Ирвайн. Уже в силу самого его присутствия факультет Critical Theory в Ирвайне стал самым престижным в США, привлекая замечательных студентов из самых разных штатов и стран, а также некоторых известных личностей. Так, к примеру, Стивен Баркер, который стал философом, а до этого 10 лет был танцором и хореографом, попросил должность в Ирвайне, поскольку там преподавал автор Glas: «Двумя наиболее важными людьми в моей жизни были Ницше и Деррида. Мне повезло в том, что я присутствовал на всех его семинарах с самого начала. И не я один. Многие специально организовывали свой график так, чтобы в апреле попасть в Ирвайн»[1204].

Но хотя Деррида, бесспорно, стал звездой, он прежде всего остается преподавателем в подлинном смысле этого слова, таким же внимательным, каким был всегда. Дэвид Кэролл вспоминает об этом: «Он читал курс, который был открыт для всех студентов по социальным и гуманитарным наукам. Многие из слушателей первоначально были записаны на историю или антропологию. Только руководители факультета философии пытались отвадить своих студентов от этих курсов. В конечном счете некоторые из них все-таки рисковали и заходили к нему, но те, кому нравилось, вскоре обычно меняли специализацию. Даже в Ирвайне нельзя было писать диссертацию на факультете философии, если к тебе приклеился ярлык дерридеанца… Публики было полно; народ ломился даже на семинар, официально считавшийся закрытым. Но это не мешало Деррида тратить много времени на прием студентов и на обсуждение их papers – дипломных работ или личных проектов. Каждую неделю у него было шесть присутственных часов, но он часто задерживался, уделяя каждому столько времени, сколько требовалось»[1205].

Когда Деррида в кампусе, с понедельника по среду, он абсолютно доступен. После семинара он приглашает близкий круг на ужин в Koto – японский ресторан, считающийся лучшим в округе[1206]. По вторникам у него ритуал – пообедать с Хиллисом Миллером. В другие дни он обедает с другими друзьями и коллегами, которых ценит. «Деррида любил возвращаться к своим привычкам и друзьям, – вспоминает Эллен Берт. – В аэропорт за ним всегда приезжали Анджи – Анджей Вармински – и Хиллис. На весь период визита назначался один студент, который исполнял функции ассистента. В будние дни он часто делал вылазки в другие университеты, где читал лекции или участвовал в конференциях. Но в последние годы он ездил меньше, предпочитая сэкономить время, чтобы поработать в тишине»[1207].

Дэвид Кэролл и его жена Сьюзан Джирхарт нашли для него небольшой съемный дом возле Лагуна-Бич, а потом в Виктория-Бич, чуть подальше. Деррида особенно рад тому, что в течение нескольких недель может пожить на берегу моря, пусть даже купаться ему приходится редко, поскольку вода весной на Тихоокеанском побережье еще холодная. Хотя он очень много работает, здесь ритм его жизни не такой сумасшедший. Он любит гулять по пляжу, наблюдать за птицами, которых в этих местах очень много, ужинать или ходить в кино со своей переводчицей и близким другом Пегги Камюф.

Мюррей Кригер, который привел Деррида в Ирвайн одновременно с Хиллисом Миллером, был одним из основателей университета и подлинным новатором. В 1990 году он предлагает Деррида передать его личные архивы в Библиотеку Лангсона – главную библиотеку университета. Деррида это предложение очень тронуло: впервые кто-то проявил интерес к его бумагам. Первое соглашение, в котором закрепляется дар Архиву критической теории, подписано 23 июня 1990 года. «Все это произошло без особых церемоний, – поясняет Пегги Камюф. – Но университет должен был предложить в помощь Деррида юриста, чтобы составить более строгий документ: это позволило бы избежать некоторых проблем. С самого начала было ясно, что у Ирвайна не будет никаких прав на публикацию переданных ему материалов. Исследователи могли совершенно свободно изучать архивы, но фотокопии и цитаты отдельных отрывков должны были пройти личное одобрение Деррида. Он не захотел передавать свою переписку в Ирвайн потому, что между европейским и американским правом есть различие: в США адресат является единственным владельцем полученного письма, из-за чего у него могли возникнуть трудности с письмами людей, которые ему писали»[1208].