Деррида

Эта поездка в Китай планировалась еще с конца 1980-х годов, но события на площади Тяньаньмэнь заставили ее отменить. Потом на китайский было переведено семь книг Деррида, но большинство – с английских переводов, что породило некоторые недоразумения. Деррида надеется найти на месте подходящих контрагентов, чтобы начать вести дела на более качественной основе. Перед отправлением его старый друг Люсьен Бьянко дает ему несколько практических советов и заверяет его, что в китайском университете Гонконга студентам понравится, если он заведет речь о смертной казни[1353]. Деррида хотел бы рассмотреть этот вопрос и в других городах, но, чтобы избежать открытого столкновения с принимающей стороной, он согласился не делать смертную казнь прямой темой своих лекций. Тем не менее он несколько раз упомянет об этом вопросе, когда представится такая возможность.

Его первая лекция, прочитанная 4 сентября в Университете Пекина, посвящена «Прощению, непроститительному и непредписываемому». Две другие лекции, многочисленные семинары и несколько интервью – вот план путешествия от Пекина до Нанкина, Шанхая и Гонконга. Деррида поражен мощью и модернизацией Китая, гигантизмом отелей и величиной строительных площадок этой страны, находящейся в этот период на пике своего развития. Условия поездки просто великолепны; его принимают почти как главу государства, он шагу не может ступить, чтобы его не сфотографировали. Большие господа, его принимающие, вскоре заявляют, что на китайский переведут «всего Деррида».

Но внезапно происходит непредвиденное событие, которое перевернет всех и вся. и сентября Деррида ощущает своего рода «личный удар». В Шанхае он почти всю ночь проводит перед телевизором.

В тот вечер в кафе, где я сидел с друзьями, хозяин сказал нам, что какой-то самолет врезался в башни-близнецы. Я в спешке возвращаюсь в гостиницу и уже по первым телекадрам – это, уточню, было СNN – можно было легко предвидеть, чем это скоро станет в глазах всего мира… «крупным событием». Насколько я мог тогда понять, Китай в первые дни пытался занизить значение события, словно бы речь шла о некоем локальном эпизоде[1354].

На следующий день Деррида начинает лекцию в Университете Фудань с разговора о «серьезнейшем моменте, который все мы переживаем», «трагедии, из-за которой мы не спали всю ночь». «Это событие является симптомом новой фазы мировой истории, пусть даже его последствия пока еще трудно представить»[1355]. Лекция о «глобализации и смертной казни», которую он читает через несколько дней в Гонконге, представляется самой выдающейся и эмоциональной из всех его лекций за последние 20 лет, но сердце и мысли Деррида в Нью-Йорке, где его ожидают через несколько дней и где у него множество друзей. Потрясшая весь мир катастрофа, которая станет для него важным источником размышлений, моментально разогнала его тоску. Из Гонконга он пишет Катрин Малабу:

Эта поездка выйдет совершенно необычной из-за того, что я в ней открыл, из-за «боли», которую я тащил внутри самого себя и которая мешала мне, в общем-то как всегда, быть там, где я был (вот как выглядит для меня «путешествие» в обществе самого себя), и особенно из-за того, что сровняло с землей Всемирный торговый центр, место, которое во многих отношениях вот уже 20 лет было мне особенно дорого и куда я надеялся когда-нибудь отвести вас, чтобы вместе с вами насладиться прекрасными видами Нью-Йорка со 130-го этажа»[1356].

Прежде чем отправиться в США, он должен сделать остановку во Франкфурте, где 22 сентября ему вручают премию Адорно, вероятно, наиболее важную награду из всех им полученных. Эта премия, учрежденная Франкфуртом в 1977 году в память о философе, социологе и музыканте Теодоре В. Адорно, присуждается каждые три года за творчество, которое, продолжая дух Франкфуртской школы, объединяет разные области – философию, социальные науки и искусство. Деррида получает ее после Хабермаса, а также после Пьера Булеза и Жана-Люка Годара.