Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники

…Разговор получился занятный. Мы курили кальян, как обычно, у нас на Красном Октябре. Человек пять их собралось, моих приятелей. Игорь, Вадим с новой подружкой Ликой, Миша и Ипполит. Игорь активно пил коньяк и хмелел на глазах. Но слушали меня внимательно, почти не перебивали, не переходили на местные дела. Все-таки байки об Азии имеют какую-то особую притягательность, впрочем, как и рассказы о других местах, где нас нет. Когда мне другие люди так же повествуют о путешествиях, я всегда вспоминаю Бодлера: «Куда угодно, но прочь из этого мира».

На сей раз, они достали меня с Аралом. Кажется, что все, что мог, я им об этом уже поведал. Или это меня самого первые дни после возвращения крутило вокруг одного и того же. Оно и сейчас стоит у меня перед глазами – Аральское море, верней, те убитые места, где его больше нет. Ветра, бесконечная колкая взвесь в воздухе, люди из рассказов Васи и Любера, которые привыкли так жить и не видят в своей жизни ничего особенного.

Самому-то мне больше всего в душу запали постоянные жалобы, которые мы слушали в двухстах километрах от умирающего моря: русская безнадега, смешанная с мусульманским фатализмом.

Море ушло. Его нет. Рыба ушла. Ее нет. Есть нефть и газ, но насколько их хватит? Вот Султан уехал. И Ибрагим уехал. А нам куда податься? У Султана в Ташкенте родственники, у Ибрагима брат в Барнауле…

Если с этой стороны посмотреть, то одиночество и заброшенность царят на этих великих и древних путях.

– Знаете, – вдруг сказал я друзьям, – на что больше всего похожа Азия? Это огромный сухопутный океан с большими и маленькими островами, – так его и воспринимали до Великих географических открытий. Один берег – Поволжье, другой – Закавказье и Персия, третий – Китай. Народы, племена, люди – все это появляется и исчезает, откатываясь в неизвестность.

Что я видел, хотите вы знать? Людские муравейники и рядом совершеннейшую пустоту. Мавзолеи, города и базары, потом опять только глина, только песок, петляющие колеи вместо дорог, хлопковые поля, советские заводы, запустение, потемкинские деревни, полное средневековье, суперсовременные урбанистические пейзажи, песок, еще раз песок, исчезающие в песках реки, тонущие в них арыки, сады. Конечно, знаменитых старых садов, разбитых Тамерланом и воспетых персидскими поэтами, уже нет, но те, которые сохранились в городах и кишлаках, а особенно в оазисах, тоже стоят того, чтоб их помнить всю жизнь.

В общем, за Каспием, если не лететь на самолете прямиком в столицы тамошних вымороченных государств, совсем другая планета.

– Ты же был еще и в Иране? – сказал мне уже набравшийся коньяка Игорь. – Иран – это куда интересней, чем бывшая советская Азия.

– Ну, – замялся я. – Вряд ли. В Персии мы только сказку видим, сразу возникает песня о княжне, потом тень Хлебникова, если кто понимает, – и тут я посмотрел на Игоря с усмешкой. Про то, как Хлебников бродил по Гиляну, он явно не знал, но не подал виду.

– А в современном Иране что я мог так уж окончательно разобрать за три дня? Курорт Решт, большой город Тегеран, дешевый бензин, новые дороги, прекрасный Каспий, очень много молодых лиц, девушки в хиджабах, муллы… Ты и сам все это знаешь, можешь себе представить. В общем, по большинству позиций Иран полностью оправдал мои ожидания. А вот что удивило… – тут до меня дошел кальян, я сделал большой глоток дыма и хотел рассказать им о странном и совсем непривычном эротизме, который я явственно ощутил, прогуливаясь по Вали-Аср, самой длинной улице иранской столицы. Но Игорь не дал мне закончить фразу.

– Слушай, – спросил он с нажимом, – а зачем ты вообще туда ездил? Я представляю, кругосветка, ну, во-первых, сам факт, чисто по-мужски, почти год в седле, шесть континентов, очень круто. А здесь советская полуколония-полупровинция, нынешние царьки и одна победившая исламская революция. Понятно, история там, туризм, Бухара, Самарканд, вода, песок. Но ты на байке, рассекающий эти пространства, что ты кому хотел доказать? Что ты там понял?

Я, честно говоря, вообще не ожидал такого поворота в разговоре. То ли это был наезд, то ли вопрос, ответ на который было важно услышать самому Игорю, но сразу ему, так, сходу, мне сказать было нечего. Ну и ладно, вызов принят, а мы проехали. Да и свои мозги никому не пересадишь.

И я перевел разговор на всю ту же старую песню, рассказал про то, про что они всегда любили слушать – про кинооператора Каюмова и гробницу Тимура, как началась война, как исчезли три старика, которые показывали Каюмову знаменитую персидскую книгу, и никто их с тех пор ни разу не видел. Они все это слышали от меня уже раза два-три, причем первый раз – еще до поездки, но всегда – на мое удивление – загорались, как дети. Тайна, что ли, привлекает, или вникать в захватывающую историю, когда ты ее уже знаешь, в чем-то даже интересней, чем услышать ее первый раз? Можно предвкушать любимый сюжетный поворот и заранее им наслаждаться.

– Что, Сталин прямо так и приказал, вернуть Хромого обратно в гроб?

– Да, прямо так и приказал.