Дерзай, дщерь!

Говорят, правоверный еврей ежедневно молитвенно благодарит Бога, что не создан женщиной, также и мусульманин; Кант утверждал, что ни один мужчина не желает стать женщиной; мужское единодушие объясняется, конечно, незавидным социальным положением женщины. Зигмунд Фрейд разгадывал загадки прекрасного пола исходя из обделенности, ощущаемой, по его науке, каждой женщиной с того момента, когда она впервые обнаруживает отсутствие у себя органа, деятельностью которого прославленный ученый разрешал вообще все тайны человека и мироздания. На самом деле вся якобы научная психоаналитическая картина женского развития ни на йоту не отличается от типичных представлений мальчиков о девочках [25].

Ах, если бы мы больше доверяли живой жизни! «Когда я рожала, – рассказывает Л., – я словно участвовала в таинстве, непостижимо высоком таинстве… Я обливалась слезами благодарности, хотя, конечно, дура была и не понимала, Кого надо благодарить… С тех минут я никогда, никогда больше не завидовала мужчинам. Подумать только: им такое великое чудо не дано!».

Некоторые психологи, и не только женского пола, высказывают догадку как раз о мужской зависти, которая служит, возможно, главным стимулом в формировании культурных ценностей: может быть, невероятная сила импульса мужчины к творчеству в любой области объясняется сознанием относительной незначительности собственной роли в сотворении живого существа, что и подталкивает его постоянно к сверхкомпенсации за счет других достижений [26].

Спастись… от женщин?

И красота, и слабость женщин, их печали,

И руки бледные, источник благ и зла,

Глаза, где жизнь почти всё дикое сожгла,

Оставив то, пред чем мучители дрожали.

Поль Верлен [27]

.

«Что за женщины у христиан!» – изумлялись многоопытные римляне, хотя в конце I и начале II века они сами могли бы гордиться, скажем, достойными императрицами: Ливией Августой, женой Траяна Плотиной, женой Адриана Вибией Сабиной; вызывали всеобщее восхищение благородные матроны, предпочитающие погибнуть, но не оставить своих мужей в минуту опасности, как Секстия, Паксея, Паулина, Аррия; Марциал упоминает о совершенных, изысканных, чистых супругах: Клавдии Руфине, Нигрине, Кальпурнии, Сульпиции, известной также литературными сочинениями. Оказывается, упадок империи не обязательно распространялся на женщин, обладавших самостоятельностью, свободой и силой духа [28].

Христианство в корне изменило мужские приоритеты языческого мира: труды, войны, обогащение; оно учило трудиться над своей душой, воевать с силами тьмы, богатеть в Бога; дело совсем не в равноправии; Евангелие даровало женщине так много, оно одухотворило её служение смыслом столь высоким, что никакие жертвы не казались ей слишком обременительными в чистом свете Божественной любви.

В ряде стран обращение в христианство начиналось с женщин, которые затем приводили к Истине мужчин: святая равноапостольная Нина в Грузии, королева франков Клотильда, великая княгиня Ольга на Руси, королева Гизелла в Венгрии; заслуга распространения веры на Британских островах также принадлежит преимущественно женщинам из высокородных семей, королевам и принцессам, прославленным во святых.

Замечено, что на протяжении истории женщины проявляли глубокую верность избранному идеалу: так, гонение императора Декия (Ш век), особенно жестокое и напряженное, ознаменовалось множеством отпадений от веры, даже клириков, но жены, которых мужья (из любви) насильно тащили к идольскому алтарю, сопротивлялись и вопили, считая себя жертвами чужого вероломства [29]. В XVIII веке женщины отказывались следовать за мужьями, заменившими религию идеями Просвещения; Софья Андреевна Толстая осталась в Церкви, вопреки учению отлученного супруга, в СССР жены и матери партийных функционеров нередко втайне хранили иконы, молились и крестили детей.

Во времена всех гонений наблюдалось совершенное равенство между полами, и женщины показали отнюдь не меньшую духовную силу и твердость, чем мужчины: мученические акты свидетельствуют, например, о подвиге рабыни Бландины, столь хрупкой и слабой здоровьем, что члены общины беспокоились, как бы она по немощи не отреклась от Христа, но она, претерпев удары бичей, челюсти зверей, разженную сковороду и прочие изобретательные пытки, показала себя «даже мужественнее мужей» [30].