Держава (том третий)

Выпив в кабинете утренний чай, Николай вяло перебирал фотографические снимки, мыслями уйдя в далёкую от столицы Одессу: «Как же могло произойти столь невероятное событие? Бунт на эскадренном броненосце Черноморского флота. Ведь «Князь Потёмкин—Таврический» один из лучших кораблей, вступивший в строй за год до этого», — отложив карточки, раскрыл дневник.

Чуть подумав, записал: «Получил ошеломляющее известие из Одессы о том, что команда пришедшего туда броненосца «Князь Потёмкин—Тавричес–кий» взбунтовалась, перебила офицеров и овладела судном, угрожая беспорядками в городе. Просто не верится», — аккуратно отложил ручку и тоскливо глянул в окно, а затем на вошедшего скорохода, доложившего, что в приёмной собрались посетители.

Вместе с ним в кабинет прошёл и дежурный камердинер.

Раскрыв камер–фурьерский журнал на последней странице, император прочёл, кто записан на приём: «Ведь с вечера ещё знал, и всё вылетело из головы». — Пригласи министра внутренних дел и генерал–адьютанта, — велел камердинеру.

Флигель–адъютант, всё время находящийся во время аудиенций в приёмной, с поклоном пропустил в кабинет министра и генерал–адьютанта Рубанова, коротко кивнувшего в ответ.

«Министр на флигелишку и внимания не обратил, — отметил Максим Акимович, кланяясь императору и усаживаясь в кожаное кресло неподалёку от стола. — Ну как же… Бывший Московский губернатор и ближайший друг ныне покойного великого князя Сергея Александровича, — с прищуром глядел, как краснеет и бледнеет не привыкший ещё к общению с самодержцем Булыгин. — Не Плеве, конечно, и тем более не Сипягин, однако и не либерал Мирский. По отзывам на коротке с ним знакомых людей, человек честный, с

довольно обширными познаниями, но вместе с тем — благодушный, не любящий ни борьбы, ни политической суеты… Как поведал мне генерал Драгомиров: «Булыгин — подлинная «булыга», грузно лежащая на месте, под которую и вода не течёт». — Может, ошибается Михаил Иванович. Вон как перед батюшкой–царём распинается… И проект законосовещательной Думы готовит», — прислушался к докладу министра.

— Ваше величество, в начале мая состоялся съезд «Союза союзов» во главе которого стал Милюков. Но произошёл небольшой раскол. Большевики обвинили съезд в умеренном либерализме и покинули его. Кроме союза адвокатов, инженеров, профессоров и других, четыре союза в «Союзе союзов» создавались не по профессиональному признаку: Крестьянский, Земцев–конституционалистов. Это помещики, — уточнил он. — Союз еврейского равноправия и союз равноправия женщин.., — укоризненно глянул на хохотнувшего Рубанова.

— Извините, ваше величество, — попытался подняться из кресла Максим Акимович, но вновь упал в него по мановению царской длани.

— … То есть пытается объединить все оппозиционные силы, — перевёл дух министр. — В конце мая они провели Второй съезд и приняли решение об организации всеобщей политической забастовки совместно уже с революционными партиями.

— Всё это для меня не новость, в отличие от бунта на корабле, — вздохнул император. — В начале июня принимал в Петергофе их делегацию, и даже прочёл вручённую ими петицию. Потому я и тороплю вас, уважаемый Александр Григорьевич, подготовить манифест об учреждении Государственной Думы для обсуждения законодательных предположений. На выборах преимущество следует отдать крестьянам, как наиболее надёжному монархическому и консервативному элементу. Дворяне, к сожалению, выходят из моего доверия. В ответ на речь главы делегации профессора, князя Трубецкого…

«Умнеют князья… Не по дням, а по часам… Только не туда, куда следует. Что Святополк—Мирский, что Трубецкие и прочие, вкупе с ними, Пахомовы», — дал мысленную характеристику сильным мира сего Рубанов.

— …»Моя воля — воля царская, — сказал я тогда, — созывать выборных от народа — непреклонна. Пусть установится, как было встарь, единение между Царём и всей Русью…» — Надеюсь, вы будете содействовать мне в этой работе? — разрумянившись, оглядел своих визави Николай.

«Так и будет!» — воодушевился Булыгин.

«Никогда этого не произойдёт!» — пессимистично нахмурился Рубанов.

— Около 90% земли, ваше величество, сейчас находится в крестьянском владении, — помахал каким–то исписанным листом министр. — Крестьяне — это наша опора… Россия сейчас на подъёме и входит в число пяти крупнейших по экономическому развитию стран: США, Германия, Англия, Франция и Россия… Рост нашей экономики на втором месте после Америки, а кое в каких отраслях и на первом, — вдохновился Булыгин. — Если победим в войне, то уже по многим показателям, вскоре, станем на первое место!..

— Обязательно победим! — на этот раз поднялся из кресла Рубанов. — Мы собрали сил намного больше, чем Япония…